— Голова уже не болит? — с подозрением спросила Копейкина, понизив голос.
Ухмылка быстро стёрлась, и рот, вдохнув, ненадолго завис в обдумывании ответа:
— Болит, — в конце концов выдал он.
Копейкина решительно дёрнула дверь на себя и заглянула внутрь. На неё пахнуло сухим теплом с лёгкой взвесью запахов алкоголя и рыбных закусок. Вытянутая узковатая комната открывалась взору не сразу. Временным препятствием был старый холодильник. А уже за ним в свете свисающей с потока лампы, креативно прикрытой синтетическим женским платком, расположился стол из покоричневевших деревянных ящиков, накрытых большим куском мраморного слэба. На кожаном крутящемся кресле без одного колёсика, которое заменяла плотно скрученная газета, восседала всклокоченная дама неопределённого возраста в коротком бархатном платье, изображавшая грацию царицы Нефертити, а напротив неё на ящике сидел довольный чем-то молодой худощавый парень, разливающий красное вино из картонного пакета, типа молочного. Перед дамой стоял бокал на высокой ножке, достойный сервировать стол не самого дешёвого ресторана, а перед ним – гранёный стакан. И, если бы дама была чуть менее опухшей от прошлых возлияний и поаккуратнее накрашенной и причёсанной, то их союз являл бы собой пример сочетания роскоши и нищеты. Это с очевидностью подчёркивалось криво нарезанной селёдкой на тарелке и открытой баночкой красной икры, из которой торчала изящная серебряная ложечка. Позади всей этой эклектики стоял приличный диван с неприлично большой почерневшей дырой от маленького костра, но её почти прикрывало полосатое полотенце. Там же лежал телефон, транслировавший в пространство комнаты песни в стиле романтического шансона.
Увидев вошедших, парень мгновенно вспорхнул со своего ящика и подошёл к ним. Его довольная физиономия исказилась озабоченным выражением. Он несколько раз перевёл беспокойный взгляд с одного визитёра на другого и несуразно вымолвил:
— Аристократ… ты пришёл, да? — и глупо захихикал, показав кривые зубы.
— Как видишь, — последовал суровый ответ, и взгляд из-под капюшона заставил кривозубого слегка втянуть голову в ворот синтетической рубашки. Рубашка на нём была невнятно зеленоватой и новой, с магазинными складками и даже одной маленькой булавкой, оставшейся в воротнике от фабричной упаковки. Копейкина не удержалась и вынула иголку из воротника, который был не по размеру, как и вся рубашка, не обвисавшая на парне только потому, что была ещё новой и топорщилась.