Насупившись, я дала волю эмоциям, которые до сего момента с трудом, но все же сдерживала. Мой обиженный вид позабавил мага. На его губах впервые за вечер проступило нечто, отдаленно напоминающее улыбку, а не оскал хищника. Полоска шрама, проложившая путь от уголка губ выше, к щеке, натянулась, практически сливаясь с кожей. И меня посетила поистине шальная мысль, провести по этому росчерку красноватых, еще не заживших шрамов, рукой.
В глазах моего кавалера вспыхнуло что-то сходное с азартом, кой ощущает зверь, видя свою добычу; а я, поняв, что это странное желание было написано на моем лице, густо покраснела, поравнявшись цветом с собственным нарядом.
- Красный – цвет страсти, таким скромным девочкам не стоит его носить. – Мое ухо опалило горячее дыхание мага. Я даже не успела толком осознать, что произошло, как он уже вернулся в исходное положение и протянул мне руку.
Танец подошел к концу, и Эмиль был намерен вернуть меня туда, откуда взял.
Ступая через весь зал, я старалась глядеть исключительно себе под ноги. Ловить недоуменные взгляды собравшихся было выше моих сил. В них так и читалось: «Это ходячее несчастье умеет краснеть? И как она еще не сорвала бал?». Меня и саму мучал вопрос – как? От меня все ожидали какой-нибудь выходки, сторонились, обходили по широкой дуге, видимо, припоминая тот вечер, когда я «нечаянно» опрокинула полный поднос с эльфийским вином. У лакея тогда даже глаз дергаться начал, а ведь в дворцовую прислугу набирают исключительно тех феар, которые могут сдержать лицо в любой ситуации. Но то ли я настолько бедовая, то ли феар служит во дворце без году неделя.
Знакомая скамья заставила ускорить шаг, но даже так я не поспевала за магом, волочившем меня чуть ли не на буксире. Со стороны, пожалуй, это выглядело немного иначе, нежели на самом деле. Его руки, такие же холодные, как и до танца, крепко держали мои. Для него будто и не было ничего, в то время как мое тело горело от жара.
Желанный кусок дерева был так близок, я даже успела коснуться его рукой, но меня резко дернули на себя, впечатав в каменную грудь сухопарого жениха. Даже через фрак я ощущала жилистое тело мужчины. Невольно взглянув на плечо, чью причудливую вязь скрывала одежда, я с завистью вздохнула. Мое же клеймо, а иначе его и не назовешь, было у всех на виду и являлось предметом разговоров.