И тут опять чувствуется мерзкий привкус вмешательства «хранителей равновесия»! Фуф! Я скоро чихать начну при слове «хранитель»!
Кто-то прямо сейчас высасывает магию из Алана, кто-то хочет скушать Ворону без соли, кто-то подкидывает похожую на плащ Флинна тряпку!
Это определенно не может быть хорошо! Дей будет недоволен!
Ой-ой, сколько здесь много магии! Опять!
Лесовик вытирает вспотевший лоб, встряхивает руками — на правой кровь, но яд Упыриного листа не действует на ши Леса, тем более, ши королевской крови — по матери Флинн, как и Финтан, естественно, дуб, а вот по деду — кедр. Впрочем, опять же, как Финтан. Другое дело, что во втором принце благородная наследственность действительно видна!
Наш лесовик в беспокойстве оборачивается на Мэя, слабо скребущего каблуками форменных сапог в попытке подтянуть ноги, волк смотрится плохо, но не хуже Бранна. Что одинаково не устраивает лопоухого (пора назвать вещи своими именами!) лесовичка! Кулаки Флинна, внушительные и увесистые, снова разгораются злющими искрами, одна из опорных лап Упыриного листа перешиблена уже в двух местах, и теперь лесовик отламывает её голыми руками!
Флинн злится огненно, почти как его тетя, миролюбивый лесовик сейчас рычит: оба едва обретенных друга замерли на грани мира теней, подтолкни их — и не станет бравого офицера, и можно будет попрощаться с непредсказуемой Вороной.
Мэй, вскинувшийся обиженно на мои мысли о лопоухости отдельных вторых принцев, радостно и поощрительно улыбается на оторванную лапу, откинутую в его сторону, хотя пелена перед глазами и упорно расплывающийся пятнами мир не способствуют ясности понимания происходящего.
Чудовище Леса клокочет, плюется сочащейся из челюстей смолой, желая замедлить, поймать подвижного и коренастого Флинна, вытрясти душу из огненного мага, прежде чем слопать десерт в виде птицы и добить горького противного волка!
Второго принца больше не останавливает его очевидная безоружность, кинжал продолжает дремать в ножнах, а от очередного плевка монстра Флинн закрывается мигом одеревеневшей ладонью! Я давно и нечасто видел боевую трансформацию лесовиков, а наш становится темным, как кора кедра. Верхний слой длинных полосок легко отделяется вместе с липким плевком, а Флинн бьет охваченными уже настоящим огнем кулаками в уже расщепившееся дупло.