ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.
Кошмар, изменивший его жизнь, повторился. Сцена из прошлого, которую не то, что не вспоминать каждый день, находясь на работе или в другом месте, но и не видеть во сне, вздрагивая и пробуждаясь в холодном поту – невозможно, вновь воплотилась в реальность. На белоснежной ткани расплывалось огромное алое пятно. Как и тогда, только с той разницей, что в образовавшейся луже крови лежала его маленькая девочка в изорванном белом платьице. Истекала до последней капли крови, идущей из отверстия в грудной клетке. И на этот раз багряная жидкость струилась из небольшой дырочки на животе.
Его ангел взлетал на небеса, расставаясь с, наверняка, легкой, как перышко, душой. Испуская вздох, а он безучастно смотрел, прекрасно понимая, что ничем не в силах помочь. Замедлить ход неизбежного. Не мог помочь собственной дочери и вырывать из лап смерти. Его Рафаэлла…
- Не надо! – на секунду застыл на месте, ошеломленный чьим – то диким неестественным для человека воплем. Даже прикованный наручниками и надежно связанный Уильям Маркес замолчал от шока. Это его отчаянный крик. Отбросив зажатый пистолет, бросился к содрогающейся от боли девушки. Рухнув на колени перед ней, растерянно бродил взглядом по бледному лицу. По проступающей испарине на лбу. По прикрытым векам, отмечая, насколько хрупка она. Худая и изможденная. Похоже, потрепавшая ее изрядно жизнь вытекала сейчас из нее. Она не стонала и не шипела, а только дрожала, скованная болью. Постепенно и дрожь стихала.
- Ты не можешь умереть, - прокричал Рауль, вытаскивая из кармана пиджака платок. Прижал к ране, откуда, казалось, потоком вытекала кровь, увеличивая лужу под ней. По его пальцам потекла теплая жидкость, а в ноздри проник тошнотворный едкий запах, который он вдыхал часто, но именно в эту минуту вызывал в нем резкий порыв вырвать. Подхватил на руки, отрывая от залитого кровью пола. Ее голова безвольно запрокинулась назад, и он чуть прижал ее, боясь задеть и без того открытую рану. Обернулся к приоткрывшему рот от удивления Уильяму Маркесу, угрожающе прошипев.
- Если попытаешься позвать на помощь или что – то еще, то я прострелю тебе не только руку. Тихо жди меня. Ради самого себя.
Приходило ощущение, что и он насквозь пропитался чужой кровью. Сквозное ранение, возможно, пронеслось на грани затуманенного воспоминаниями и обрывками прошлого сознания. Слегка приподняв ее повыше, приложил ухо к груди, пытаясь прослушать едва различимое биение сердца. Слабый пульс, удерживаемый на тонкой невидимой ниткой, которая может оборваться в любую минуту. И еще одна Рафаэлла покинет навсегда этот чертов мир. Окажется в неизвестности. Ускорив шаг, пробивался сквозь так же ошарашенно уставившихся на них людей. Музыка стихла, давая возможность расслышать перешептывание между собой столпившихся в одну кучку не только приглашенных гостей, но и переставших исполнять обязанности рабочего персонала.