Спустя пятнадцать минут по левую сторону дороги между сосен промелькнёт синяя гладь озера, мы въедем в Тумановку, потом минуем несколько покосившихся домишек со ставнями на окошках и остановимся возле старенького, но до боли знакомого и родного дома, утопающего в вишнёвом саду. Старые половицы заскрипят под моими шагами, в комнатах с низким потолком запахнет полынью и клубничным вареньем, на кроватях с железными спинками всё так же будут возвышаться горы подушек, а окна — украшать вышитые бабушкой рушники. Я приготовлю на ужин всё то, что так любят мои родные, и вечером, когда деревня погрузится в густой туман, во дворе вовсю застрекочут сверчки, а на реке на все лады запоют лягушки, придёт с работы уставшая мать. Я обниму её крепко-крепко, а она станет ласково гладить меня по волосам, засыпать вопросами о моём здоровье, учёбе, о том, чем и сколько раз в день я питалась, высыпалась ли я, что читала, где бывала, как относилась ко мне соседка по комнате, не обижал ли кто и так далее. Я буду терпеливо отвечать, Андрей станет бесцеремонно хохотать, мама будет цокать языком и бросать на него полные гордой материнской любви взгляды. И я буду смеяться тоже, буду уплетать за обе щёки сытный ужин и, когда Андрей, зевая от скуки, исчезнет в своей комнате, буду болтать с мамой до полуночи обо всём, пока она не прогонит меня спать.
Однако в этот раз всё произошло совсем не так.
Не успели мы проехать и половины пути, как за очередным поворотом показались карета скорой помощи и полицейский автомобиль. Андрей тут же ощутимо сбавил скорость. Среди группы представителей закона, собравшихся на обочине, я узнала маму. Моя мать Надежда Петровна Савицкая — шеф местной полиции.
Я похлопала брата по плечу, требуя остановиться. Нет, мною двигало вовсе не любопытство и не желание оторвать маму от работы. Конечно, я жаждала обнять родного человека после долгих девяти месяцев разлуки. Но и ещё что-то, какое-то смутное чувство двигало мною, будто здесь и сейчас именно от меня что-то могло зависеть.
Андрей затормозил, и мотоцикл замер буквально в паре шагов от грозного и представительного шефа полиции, в котором в данную минуту совершенно невозможно было узнать добрую и заботливую женщину, обожающую печь пироги и варить клубничное варенье. Я едва сдержалась, чтобы, махнув рукой на правила приличия, не закружить её в крепких объятиях. Да и мама, я уверена, не одобрила бы подобного поведения при подчинённых.