Растягивая удовольствие, Идущий Сквозь Ночь заложил вираж, делая круг почета в долине над руслом ближайшей реки, нырком ушел вниз, цепляя крыльями воду, шлепнул по ней хвостом, распугивая рыб и водяных птиц и, хватанув пастью воды, снова взмыл ввысь. На сей раз он поднялся так высоко, что, несмотря на расстояние, заметил суету во дворе. Бегают, спешат… волнуются… Это так приятно, когда тебя ждут. Жизнь слуг и домочадцев без господина пуста и лишена смысла. Ничего, сейчас этот смысл появится.
Последний вираж – уже над стенами гнезда. Тень сломалась, пошла складками и трещинами, накрывая то часть стены, то кусок двора, то хозяйственные постройки, то суетящихся внизу слуг. Они уже высыпали все на двор и торопливо выстраивались в два ряда согласно статусу – самые мелкие и незначительные впереди, за ними те, кто покрупнее и посильнее, дальше самые крепкие и сильные. Последним, почти на ступенях, при входе, встал Бескрылый.
Он приподнялся, вставая на дыбы, и разразился громовым ревом, который немедленно подхватили остальные. Приветственные крики слились в многоголосый шум, перекричать который Идущему Сквозь Ночь было не под силу. Да он и не старался. В этих воплях звучала радость и облегчение. Господин вернулся домой.
Он приземлился точно в середине посадочной площадки и, сложив крылья, не спеша прошествовал мимо слуг. Те пластались по камням, елозя по ним хвостами и почти ложась брюхом на землю. Их нижние челюсти были плотно сомкнуты, горловые мешки трепетали – слуги мычали, выражая радость, и всем своим видом показывали, что они всего-навсего ничтожные черви у лап Его Могущества.
- Рад. Рад, - ворчал он, проходя мимо.
Слуг у него было не так уж и много, но и не мало – всего дюжина. Все одинаковые, мелкие, бронзового цвета малиново-розовыми когтями и такого же цвета наростами на головах – точно такого же цвета, как и сам Идущий. Но если у него бронзовая шкура отливала то темным золотом, то медью, то киноварью, то у слуг и домочадцев она казалась тусклой, тяжелой и словно покрытой пылью веков, точно старый забытый в кладовой канделябр. Все они не просто похожи, как две капли воды – они были близнецами, и все их отличия были получены в процессе роста и взросления – у кого-то сломан и так и не смог отрасти коготь на передней лапе. Кто-то из-за привычки щуриться обзавелся складками на морде. Кто-то заработал уродливый шрам – след от копыта не в меру строптивой коровы, еще у одного была привычка поджимать хвост, а кухонных слуг можно было отличить по ожогам на пальцах.