- Нервишки что ли пора лечить? – пробубнила расстроенно, пересекая трамвайные пути и спускаясь вниз к остановке, минуя маленькую детскую площадку, более походящую на развалины, и такое же заброшенное студенческое кафе, от которого только и осталась, что летняя терраса с парапетами, надежно облюбованными парочками, не спешащими домой.
Мне вот тоже спешить не хотелось. Погода, как для середины мая, выдалась самая правильная. Солнечная, теплая, наполненная свежестью зелени и чистотой неба, по которому, словно по прозрачному столу, невидимый кулинар просыпал муки – облаков. Тоненьких, ажурных, невесомых. Плюс, пятница! Да-а-а, хорошо! И дышать бы полной грудью, если бы… Не спирало ее чувство досады. От содеянного и от того, что не представился шанс все исправить.
Однако давка в маршрутке немного успокоила угрызения совести, заставив отвлечься на насущный вопрос – почему все живут именно на моей остановке? Серьезно! Если всю дорогу до конечной добираться в позе шпротины – лишние тараканы из головы вполне неплохо вытряхиваются!
Поэтому к дому я подходила уже в сносном расположении духа. Зашла в магазин, купила любимый папин хлеб «Изюминка», перебросилась парой слов с компанией пОдростков возле подъезда, по негласному выводу держащих меня за свою, и уверенно добралась до третьего этажа, где, собственно, и располагалась моя двадцатая квартира. О чем свидетельствовали две позолоченные циферки на железной двери. Повозившись с замком, распахнула преграду и погромче произнесла:
- Пап, я дома!
- С хлебом? – донеслось в ответ заинтересованное.
Улыбнулась и призналась:
- С ним родимым.
- Ну, тогда проходи, мелочь, нечего на пороге топтаться. Я уже и супец сварганил, и картоху запек. – Папа, материализовавшись в прихожей, подпер богатырской статью дверной проем, и с умилением наблюдая, как я избавляюсь от кед, добавил: - Руки только не забудь помыть.
Показательно закатила глаза и протянула:
- П-а-а-а, мне, вроде бы, не пять лет. Или ты, сидя на больничном, мигрировал в прошлое?
- Но-но, поговори еще, дщерь неразумная. Я, может быть, в образе. В мамином. А она с тобой сюсюкать не перестанет и в пятьдесят.
- Вот я ей так и передам, - подмигнула ухмыляющемуся здоровяку, которого мама периодически в шутку называет увальнем.
- Оставлю без пирога. Лимонного, - в свою очередь нашел мое слабое место родитель.