И, в общем-то, в них она абсолютно права – я не самый лучший вариант, если не сказать, что самый худший. Однако сопротивляться возникшему между нами притяжению становится все сложнее.
- Я? – удивляюсь наигранно, вспоминая, что нужно бы что-то сказать, и весело подначивая маленькую скандалистку, делаю большие и честные глаза, с уверенностью повторяя её ответ: - Ничего.
Солнечная девочка обличительно прищуривается, и мне начинает казаться, что у неё от досады и возмущения сейчас повалит пар из ушей – предвестник потревоженного вулкана, однако её отвлекает нарочито громкий голос Владимира Геннадьевича, доносящийся из кухонной зоны:
- Молодежь, что вы там в ванной возитесь? Нет, у меня, конечно, есть предположение, но оно мне чего-то не нравится. И я не гордый, могу зайти проверить. А потом…
Далее слышится легкий шлепок по руке или плечу, которым его одарила мама Златы, и её властное требование не смущать нас.
Прикусываю губу, чтобы придержать рвущийся на волю смех, отмечая, как запунцовели щеки девочки-солнца. Однако через мгновение получаю локтем под ребра от этой «милашки», и вынужденно пропускаю её вперед под недовольное:
- Ишь, освоился как! В собственную ванную ни пройти, ни проехать.
- Достаточно было попросить, - изрекаю поучительно и закрываю за собой дверь, оставив мелкую забияку в компании Фантика и собственного негодования.
Завтракаем мы какое-то время в молчании. Солнцева явно надулась на меня за недавний инцидент, как рыба Фугу, источая всем своим видом предупреждение и ядовитость. А я, чувствуя себя, чуть ли не рыцарем-тамплиером, продолжаю откровенно нарываться.
- Злата, подай, пожалуйста, сахар, - мило улыбаясь, озвучиваю просьбу, хотя мы оба видим, что при желании я и сам способен дотянуться до сахарницы.
Солнцева уже собирается выдать в ответ нечто грубое, однако искренний душевный порыв, перехватывает её мама, с легким укором заключив:
- Действительно, Златочка, поухаживай за гостем.
Мне остается лишь приосаниться самодовольно, негласно демонстрируя – я готов!
- На! – нервно пытается поставить передо мной требуемое, но я успеваю поймать её руку раньше, чем сахарница коснется скатерти, перехватывая теплые тонкие пальчики, вздрогнувшие и замершие при моем касании.
- Спасибо, - тяну губы в самой «невинной» ухмылке, на которую способен, но, кажется, она может обмануть только Солнцевых старших.