Еще минут через пятнадцать, когда нам в спину налетел особенно «кусающийся» поток холодного ветра, я не могла не попытаться повлиять на трезвомыслие некоторых:
- Саша, теперь ты замёрзнешь! Вернее, уже… Я так не могу.
На что самоуверенный и неразумный малый лениво возвестил:
- Не переживай, Злата, мне комфортно.
И только я хотела его обличить в неправдивости сказанного, как он… Он… В общем, некоторым нахальства не занимать! Однозначно!
- Хотя… Если бы ты меня тоже обняла, нам бы обоим стало еще теплее.
Угу, если не сказать жарче!
- Только попробуй прокомментировать мои действия, - процедила с явственной угрозой в голосе и все же поднырнула в подмышку некоторых, обвивая руки вокруг его талии. – Тебе понятно?
- Предельно, - едва удерживая, рвущееся на волю веселье, покорно кивнул Пушкин, но губы, кривящиеся в самодовольном шпагате, сводили все усилия на нет!
Черт, даже идти с ним в таком не особо удобном положении и то оказалось приятно. А уж запах парфюма, тепло дыхания, упругость кожи…
Да, где ж я так успела накосячить, что мне судьба подсунула столь изощренную пытку?!
Терпи, Солнцева! Терпи, я сказала! Если полезу к нему с поцелуями первая, это станет последним гвоздем в крышке гроба для моей гордости!
- И все ж таки, Златая, я и не мог подумать, что ты такая динамо, - с обличительно-осуждающим вздохом вымолвил наглый выскочка, когда казалось, я уже была готова воспламениться от смущения и негодования на реакции собственного тела.
- Откуда такие выводы? – от нелепости выдвинутого предположения, я и не подумала обидеться или разозлиться.
Действительно чего вдруг?
- Ну, как же? – в свою очередь Луновский разыгрывает партию искреннего недоумения тому, что я не понимаю очевидных вещей. – Ты за этот вечер умудрилась один раз раздеться сама, дважды раздеть меня и все настолько безрезультатно…
А осуждения в тоне! Я просто не могла не включиться в новую пикировку остротами!
- По-моему, богатенький Буратино, ты слегка перепутал вектор направления претензий. Сам рассуди, кто из нас двоих повинен в том, что мои «старания» пропали понапрасну?
Улыбка вредного мажоришки стала значительно шире, демонстрируя этим, что ответ оценен по достоинству.
- На опасную тропу вступила, девочка-солнце, - предупредил он смешливо.
А я, поддавшись порыву, спросила: