Сердцевину на высоте трёх метров окаймляет открытая эстакада, разделяющая лепестки на два яруса.
В одном лепестке на обоих уровнях — зелёный уголок. Во втором — сидели сейчас заложники, ярусом выше — сияла яркая, наглядная голографическая модель нашей системы, возле которой обычно работали астрофизики, изучавшие не чёрные дыры, а саму двойную звезду со всеми её планетоидами. Третий лепесток занимали программисты и техники, а над их головами размещалась зона отдыха.
Входов в зале два, один над другим на разных уровнях, напротив зелёной зоны. И если основной шлюз не заметить сложно, то второй, ведущий в жилой отсек, дизайнеры тщательно замаскировали теми же панелями «под дерево», что украшали весь верхний ярус.
Когда бабахнуло, малиновая от смущения Леночка как раз вылезла из-под кустов. Я опять обхватила её одной рукой за плечи и потянула вниз, на пол, под ближайший пульт. Потому что гравитация опять скакнула: кажется, нас начали штурмовать.
Бабахнуло у второго выхода, хотя понять это при здешней акустике было сложно. Зашипело, захрюкало. Закричали девчонки. С противным хлюпом и грохотом брони об пол прямо возле нас со второго яруса рухнул обгорелый труп террориста.
Леночка испуганно булькнула, я тоже поспешила отвернуться, борясь с подступившей к горлу тошнотой.
Надсадно взвыла вентиляция. Загрохотали бронированные ботинки.
Откуда-то слева дохнуло жаром. Запульсировал на грани ультразвука, пробирая холодом по спине, сигнал тревоги.
И вот сейчас мне стало по-настоящему страшно.
— Сиди тут, не высовывайся, — велела аспирантке. А сама, шипя под нос ругательства, на четвереньках переползла к соседнему, контрольному, пульту. Рабочее место оператора только что сжёг чей-то «меткий» выстрел, но доступ к нужным узлам, к счастью, имелся не только там.
Чтобы не высовываться и не тратить зря время, я цапнула из ложемента нейроконтакт и забилась под пульт, прилаживая липкий аморфный шарик к виску.
Не люблю нейротерминалы.
Установку я знала отлично. Все знали; не то оборудование, в работе которого можно позволить себе не разбираться. Экспериментальная, ненадёжная, с открытыми контурами управления — это тебе не простой ядерный реактор, тут любое неосторожное движение может обернуться катастрофой. Её поэтому и построили здесь, на станции. Вернее, станцию построили во многом ради макета и там, где он уж точно не навредит человечеству. В худшем случае людям грозила только потеря «Чёрного лебедя».