– Желаешь, чтобы я склеила? – не дожидаясь ответа, соддийка протянула руки в сторону кучки стекла и принялась двигать ими, словно сматывая невидимые нитки, а ваза сама собой стала собираться, кусочки прирастали один к другому.
Кантана только моргнула.
– Ты магичка?
– Нет. Это часть моей семейной силы — делать целым то... что недавно было целым.
– Я не просила тебя, – Кантана отвернулась.
– Снова разбить? – Мантина улыбнулась, но разбивать не стала, вместо этого вазочка сама прыгнула на прежнее место, – тебе нравится подарок князя, княгиня? – она показала взглядом на диадему.
– Нет, – резко ответила Кантана, – видно, мне не идет.
Она сдернула диадему с головы и бросила на столик. И подумала: а если спросить у соддийки? Она может дать совет, как соблазнить её князя?
Нет уж, это и вовсе глупо. Даже если было бы умно, спросить такое Кантана не посмела бы.
– Осторожнее, княгиня, – в голосе соддийки скользнул холодок, – князь сам это сделал, если повредишь, он огорчится, я думаю. Но ты права. Тебе такое пока не очень идет.
– Что ты сказала? – теперь Кантана удивилась.
Привыкнуть к нахальным соддийским служанкам... или не служанкам... для итсванской лиры действительно дело не простое.
– Ты должна сиять не меньше этих алмазов, – глядя на неё, спокойно сказала Мантина. – А твоя гордость и уверенность в себе должны весить больше, чем та куча золотых дирров, которые эти алмазы стоят. Вот когда это случится, тогда и увидишь, как тебе к лицу драгоценности Дьянов.
Кантана куснула себя за губу и отвела взгляд.
– Хорошо, я подожду, – уронила она, – а пока убери это в футляр.
– Не убирай, – сказал князь.
Он пришёл и стоял в дверях. Что же он слышал?..
Соддийка тут же убежала. А князь приблизился к Кантане. Медленно.
– Ты огорчена? Что случилось? – он провел пальцем по её подбородку.
– Я не сияю, у меня нет гордости и уверенности, и я не достойна, – она с вызовом взглянула на него.
Ей хотелось, чтобы он возразил и начал утешать, хотя бы попытался, но была уверена, что он этого делать не станет. Он и не стал. Зато негромко рассмеялся.
– Да. Ты просто растерялась. Это ничего. У тебя есть время освоиться, я не тороплю.
Он не торопит. Какая щедрость. Он согласился, что она недостойна!
– Я тебе не нужна, поэтому могу осваиваться ещё сто лет?
– Сто лет? – он удивленно приподнял бровь, – ты ценишь себя столь низко?