– Слушай, Скив, давно спросить хочу, – задушевно начал лантарг. – Ты мужик или ты подъюбочник?
– Это ты мужик, По, – сварливо заявил губернатор. – А я – {сничивэ}!
– То есть, подъюбочник, – безжалостно отрезал лантарг. – Знаешь, сколько уже анекдотов и картиночек среди народа бродит? Вот, послушай последний…
– Ты что, разбудил меня только за тем, чтобы анекдот рассказать?! – рассвирепел гентбарец. – По, ты охренел!
И ввернул ещё ряд определений, которые я, обратившись в слух, постаралась запомнить.
– Нет, конечно. Тебе должно было придти заявление на идентификатор личности. С полным восстановлением, взамен утерянного. Завизируй, пожалуйста.
– Чтоб ты сдох, – ласково пожелали лантаргу. – До полуночи подождать не мог?!
– Мог бы, ждал бы. Визируй.
– Уже, – заявил губернатор, бегло просмотрев пришедшее. – Сейчас. Разлетелся. Третье восстановление в отчётном периоде… пусть платит и пашет, нечего потому что. Закон есть закон.
– Закон – это ты, Скив. Будь человеком.
– Ты как меня обозвал?!
И снова нецензурщина, по этажам и каруселям. Вот тебе и крылатый. Который в гентбарском обществе – элита, высшая раса, интеллектуальное и культурное совершенство. А выражается, как армейский сержант. Где хоть набрался-то, ведь гентабрцы-сничивэ действительную не служат!
– Ты что там делаешь, дорогой? – донёсся из-за поля видимости капризный, но изумительно мелодичный голос. – Ты опять произносишь все эти плохие слова?! Но я же говорила тебе! Я же просила тебя!
– Э… по службе, дорогая, – поспешил объясниться губернатор. – Исключительно по службе!
В экран вплыло совсем уже запредельное существо. Гентбарские дамы – высшая ступень эволюции красоты, ни у одной расы больше таких не встретишь. Особенно дамы, не знающие недостатка в средствах. Даже передать не берусь впечатление, которое они производят. Это такая утончённость, такой потрясающий шик, такое воздушное сказочное явление… короче, это Абсолют, а ты – человек.
– По службе?! – чудесный голосок взвился до небес от праведного гнева. – Малипусичек, ты связался {по службе} с человеческой {женщиной}?! Как же низко ты пал! Это же кошмар, это ужас, это… это… – и она, раненая гордость, задохнулась негодованием, воздевая изящные ручки к потолку.
– Bonan vesperon, румасвипи*, – сказала я, поняв, что меня видят, и вовремя сообразив, что вроде как языка не знаю.