-- Я знаю, ты расстроена случившимся, -- отец провел ладонью по лбу, откидывая волосы с лица. – Поверь, я прекрасно тебя понимаю. Но ты старшая дочь вожака и на тебе, как и на мне лежит ответственность. Нам не всегда приходится делать то, что хочется и с этим нужно научиться мириться. Ты должна быть примером для других.
-- Отец! Неужели ты это все серьезно? – я слушала, но одновременно не слышала его. Просто не желала вникать в то, что он говорил. Это должна была быть шутка, ведь такого не может происходить на самом деле.
Отец не ответил. Но по его тяжелому взгляду и так все было ясно. Он не собирался давать задний ход, а я не собиралась так легко подчиняться.
Сжав руки в кулаки, я вздернула подбородок и произнесла:
-- Это нарушает все, что мы ценим, все наши традиции. Или ты уже забыл главный закон своего народа: люби лишь того, с кем намерен сделать эту любовь вечной. У меня уже есть партнер и я не стану с ним так поступать.
Отец тяжело вздохнул, но взгляда не отвел.
-- Рей умный мальчик. -- Начало мне уже не нравилось. -- Он все понимает.
-- Он понимает? – повторила я почти шепотом и от осознания того, что значат эти слова сердце болезненно сжалось. Дальнейшее я почти выплюнула, задыхаясь от происходящего: -- Так ты с ним уже говорил?
-- Я твой отец и не хотел взваливать сей неприятный разговор на твои хрупкие плечи.
-- Нет! Нет! -- Я вскочила, не в силах более усидеть на месте и принялась мерить шагами пещеру. – Ты не можешь с нами так поступить! Рей никогда не согласится. Да и я тоже. Мы не будем…
-- Рей осознает, что так нужно.
Что значит – Рей осознает? .... Выходит, он уже согласился. Даже не узнав мое мнение? Даже не обсудив? Да что я такое говорю – какие тут вообще могут быть разговоры. Если он меня хоть немножечко любит, он должен был бороться, быть на моей стороне. А он, выходит, уже дал свое согласие…
К глазам подступили слезы.
-- Милая, -- голос отца смягчился. – Слезы ни к чему. Все будет хорошо. На ваши с ним отношения это не повлияет. И Рей и я, мы оба хотим, чтобы у вас были здоровые, полноценные дети, но ситуация такова, что или так, или никак. А деток вы полюбите – это неизбежно.
Я шмыгнула носом и попыталась побороть набирающий обороты поток. Что толку плакать – слезы на отца никогда не действовали. Видя их, он всегда говорил: «ну поплачь, а потом мы поговорим». Я не хотела переносить этот разговор на потом, тем более в том не было никакого смысла – он уже все решил. Вернее, они все решили. Мое мнение никого тут не интересует.