И что мне ему ответить? Разреветься и заявить, что его обвинения ужасны и несправедливы? Или убежать к соседям и сообщить, что мой отец – псих?
А смысл? Мне этот цирк тоже ужасно надоел. Сегодня я уже нарушила табу, думаю, не будет ничего страшного, если нарушу его снова.
- Дюк, - я внимательно посмотрела на него сквозь толстые стекла очков, - ты не боишься, что домыслы могут оказаться правдой?
Он отступил от меня в сторону.
- Почему я должен этого бояться? – неуверенно спросил мужчина.
- Потому что правда бывает страшной. Что тогда станешь с ней делать?
- Это не твоя забота.
- Ладно, - кивнула я.
А потом сняла очки и тряхнула волосами.
Дюк охнул и шарахнулся в сторону. Собственно, я его понимаю. Без иллюзии моя внешность может несколько шокировать. И если миндалевидный разрез глаз и высокие скулы еще терпимы, то острые длинные уши и синие локоны действительно смотрятся необычно.
- Доволен? – усмехнулась я.
Он растерянно хлопнул ресницами.
- Что это?.. – пробормотал, глядя на меня круглыми глазами. – Как?.. Это, что, колдовство?
- Так я выгляжу на самом деле, - спокойно ответила ему. – Нравится?
Дюк громко сглотнул.
- Кто ты такая? – с ужасом прошептал он.
- Фейри, - снова усмехнулась я. – Самая обычная фейри.
- Но как ты оказалась в нашей семье?!
О…
- Ты когда-нибудь слышал о подменышах, Дюк? В детстве тебе наверняка рассказывали сказки о существах, которые крадут человеческих младенцев и подменяют их своими.
Лицо мужчины стало бледно-зеленым.
- Где моя настоящая дочь? – глухо спросил он.
- Умерла, - пожала плечами я. – Очень давно. Не исключено, что это случилось еще до того, как нас поменяли местами. Ваши сказки правдивы лишь наполовину, Дюк. Фейри не трогают крепких здоровых детей, они забирают слабых и больных, чьи дни сочтены и смерть неизбежна. Причем, делают это редко, только если есть необходимость.
- Необходимость? Какая еще необходимость?!
- Важная. Например, вырастить своего ребенка в безопасном месте. У нас ведь тоже бывают конфликты, интриги, войны. А человеческие младенцы выглядят и пахнут в точности, как малыши фейри.
Щеки Дюка стали красными, как кровь.
- Погоди негодовать, - махнула рукой, и мой приемный отец рухнул на стул, стоявший неподалеку. – Я не собираюсь жить с вами вечно. В день совершеннолетия вернусь к своему народу, и вы с Лирой меня больше не увидите. Тебе осталось потерпеть всего три месяца, Дюк.