- Пусть войдет.
И развернулся навстречу пятерым военным, которые показались в дверях.
Четверо были похожи, как братья-близнецы – рост, ширина плеч, стать, униформа, надвинутые на глаза щитки шлемов, авто-бластеры в руках, скупые выверенные до мелочей движения. Либо киборги, либо бойцы, вышколенные до такой степени, что даже наоби им в подметки не годились. Впереди – невысокий коренастый мужчина точно в такой же форме, но без брони на груди и шлема, закрывающего лицо. Уже одно это заставило насторожиться – злые языки поговаривали, что свое лицо Масур Безжалостный показывает только тем, кого лично собирается отправить на тот свет и даже супруга почти не видела его… если этот человек вообще когда-либо был женат.
Еще несколько секунд – и несколько ударов сердца – он стоял неподвижно, потом сделал шаг и тяжело, словно его ударили сзади, опустился на колено.
- Мой повелитель… солнцеликий хакан…
- Я не… {Хакан?}
Ему показалось, что он ослышался. Неужели…
- Солнце Жизни, Лук Пророка, Путеводная Нить, Молот Правды, Знамя Чести, святейший хакан… Хакашия у ваших ног. Город взят.
- Взят? – он чуть было не обернулся через плечо, бросив недоверчивый взгляд на столицу. На его столицу. Там царила ночь. Ночь, от которой город успел отвыкнуть, и которая раскинула над ним свои крыла. Город простерся перед нею…и перед ним.
- Это… правда?
- Так точно, Солнце Жизни.
- Но я не… - он хотел сказать, что не слышал шума пальбы, не видел взрывов и ветер не принес ему запаха гари, а башня не содрогалась от взрывов. Хотел, но передумал.
- Мы обошлись малой кровью, Лук Пророка, - ашур Масуд ударил себя кулаком в грудь. – Как и предсказывал солнцеликий, мы нашли великого хакана Шервани аб’Ляма в его постели. Он не смог оказать сопротивление.
- Он… - произнести слово «убит» оказалось не так-то просто, несмотря на то, что сам дядя Шерван бы выплюнул его легко, как косточку финика.
Масур Кровавый Вихрь церемонно прижал руки к груди и покачался из стороны в сторону в знак скорби.
- Солнце вашего предшественника закатилось…
Вот и все. Можно не спрашивать, кто и как помогал предыдущему хакану «уйти в закат», кто и как прервал нить его жизни. Традиция, однако, требовала, чтобы хакан уходил из жизни добровольно. Он либо совершал ритуальное самоубийство, либо, если одолевала слабость, просил сделать это кого-либо из близких. Чаще всего таковым оказывался врач, подающий не то лекарство. Если же возникали сомнения в добровольности ухода, то…