Марина поразилась. Она еще никогда не видела, чтоб мужчина готовил что-то сложнее омлета. Игорь и ее отец жарили только яичницу, да и то в экстремальных ситуациях, когда готовить еду было некому, а купить невозможно.
А тут мужчина не просто стоял у плиты – он священнодействовал. Играла тихая спокойная музыка, кажется, что-то из старых записей Битлз, мужчина в такт кивал головой с повязанной на ней черной пиратской банданой.
Марина с сомнением оглянулась на прихожку. Все-таки этот тип какой-то бесшабашный. Оставил дверь открытой, заходи кто хочет. На цыпочках вышла обратно, закрыла входную дверь на внушительный засов. Для чего это сделала, и сама не понимала. Наверное, сработал с детства внушенный рефлекс.
Потом снова, так же на цыпочках, не для того, чтоб ее не слышно было, а чтоб не мерзли ноги на холодном полу, вернулась на кухню. Прошла в обеденную зону, устроилась на уютном диванчике у окна, подвернув под себя ноги, и принялась ждать, когда ее заметит увлеченный стряпней хозяин.
Арсений тщательно размешивал воздушное суфле, стараясь не думать о Марине. Который раз он приглашает ее встретить с ним праздник? За пять лет набралось немало принятых, но не исполненных приглашений. Но он все равно, приглашая ее снова и снова, на что-то надеялся. Возможно, именно эти минуты ожидания, когда еще неясно, придет она или нет, и давали ему надежду? Или все-таки в этом виновато ее кокетство? Ведь она ни разу не отказалась от его приглашения.
Друзьям уже надоело говорить ему, что его держат на ниточке, как игрушку на елке. Они просто вздыхали и укоризненно переглядывались, когда в ответ на очередное предложение отпраздновать что-либо вместе он говорил им, что будет встречать праздник у себя дома.
Он понимал, что Марина слишком красива, слишком известна и слишком амбициозна, чтобы ее намеки были правдой. Но как ему избежать ее колдовского очарования? Стоило ей посмотреть ему в глаза, нежно улыбнуться и проговорить своим низким, чуть хрипловатым голосом «прости, милый, я просто не смогла прийти. Ты же знаешь, у меня нет ни одной минутки свободной», как он прощал ей все и готов был снова напрасно ждать ради неосуществимой призрачной надежды.
Но вот суфле было готово. Он отставил его в сторону и, соображая, что еще нужно быстренько приготовить, повернулся к окну. И замер. В первое мгновенье ему показалось, что там Марина.