— Не надо, — попросила Икуба также тихо. — Мне хочется дослушать песню. У меня на родине поют по-другому – длинно и протяжно.
— Твоя родина теперь рядом со мной, — проговорил князь, целуя её ухо через парчовую ткань. — Не противься мне.
— Княже, прошу вас, — проговорила девушка.
И он отступил. Вернулся на место под внимательным взглядом Григорины и Фаэли. Песня оборвалась. Раздались нестройные хлопки и аплодисменты. Слуги внесли десерты – сладкие фрукты и варенье. Князь налегал на варенье, чтобы перебить чувство потерянности и одиночества. Он не терпел отказов от женщин. Икуба каждый раз ставила его в тупик.
Радовало Володимира недавнее событие – рождение сына и наследника. Маленький мальчик, появившийся на исходе лета, пока проводил время в люльке, подальше от чужих злых глаз. Он часто навещал сына и благодарил Фаэль за продолжение княжеского рода. Он дарил второй жене богатые наряды и украшения, в то время как старшая жена ревновала его сильно. Но сделать что-то Фаэль, значит навлечь на себя его гнев. И Григорина ограничивалась словесными унижениями. Среди них двоих только Икуба равнодушно относилась к сложившей ситуации. Молодая девица манила его, вновь превращая князя в мальчишку, впервые лицезревшего обнаженную женщину.
Князь редко заходил в терем, позволяя Икубе свыкнуться с новой родиной и подружиться с его женами. Но девушка, словно назло отрешилась. Она не отрывалась от окна, впустую надеясь, что её спасут. Володимиру не хватило смелости сказать, что отец Икубы, шайх Сарасин, умер от его руки на поле боя. Он скрывал этот факт, чтобы не травмировать девушку, в один день потерявшую все. Он своеобразно защищал Икубу. Но слова Григорины его насторожили.
Володимир ни разу не влюблялся. Не любил по-настоящему. У него было несколько кратковременных увлечений, но любовь почему-то обходила его стороной.
Наверное, Макошь пряла для него другую судьбу – в походах и сражениях. Он иногда и сам не понимал, почему его жизнь сложилась настолько сурово – многие года он положил ради спокойствия княжества, проведя в битвах. Закованный в кольчугу, с Перуном на устах, он сеял мир. В конце концов, именно он затеял союз с другими князьями, чтобы понапрасну не терять воинов в битвах. Но другие князья, объединившись, плели интриги за его спиной.