— Спасибо, Арчи, я всех запомнила.
Принцесса произнесла это так, словно вонзила нож в спину каждого упомянутого в списке.
— Как вы намерены поступить? – подобрался лорд.
— Не надо! – Пальцы нежно коснулись его уха, стирая тревогу. – Я сама позабочусь о канцлере. Остальные сбегут как крысы, когда увидят, что с ним стало. Но будь рядом. Надеюсь, — лицо ее вновь помрачнело, — ты не предашь?
Вместо ответа Арчибальд поймал и поцеловал ее вторую руку.
— Мы сделаем Ферану великой, Арчи, вновь великой, — уносясь мыслями далеко отсюда, пробормотала принцесса.
***
В королевской спальне было душно и остро пахло лекарствами. Шторы плотно задернуты, горела лишь пара подсвечников по углам.
Кровать под огромным балдахином напоминала гроб. Каролина немедленно выбросит ее, как только займет трон.
Сложив руки на животе, принцесса стояла рядом с братом и с печальной сосредоточенностью вглядывалась в лицо матери. Оно напоминало старую бумагу – такое же желтое, сморщенное. А ведь Талия не старуха, смерть забрала еще накануне очередного юбилея. Две пятерки – какое красивое число! Было бы.
Зашелестела черная тафта.
Наклонившись, Каролина коснулась губ матери. Холодные. Холодные и жесткие.
— Не доверяешь врачам?
Принцессе хотелось развернуться и со всего размаху ударить Квентина, размазать кровь по его холеному лицу. Он уже примерил корону и не в фигуральном смысле. Принцесса видела через щелку, как брат стоял перед зеркалом и держал то, что принадлежало их матери. Только ей, не ему. И уж точно не Форморам – роду их отца, абсолютно бездарному, но достаточно знатному, чтобы дать жизнь будущему правителю или правительнице. К счастью, хотя бы папочка мертв – погиб на охоте. Каролина подозревала, из-за слишком больших амбиций. Форморы – напыщенные петухи, даром герцоги старой крови. Предстояла война, они просто так с властью не расстанутся, но Каролина готова.
Девушка не удостоила брата ответом. Она еще раз взглянула на мать, провела ладонью по ее щеке и закрыла глаза.
Спи спокойно, повелительница ветра!
— Не изображай, будто горюешь, сестренка, — не унимался Квентин. – Всем известно, вместо сердца у тебя ледышка.
— Все лучше, чем не иметь его вовсе, — отрезала Каролина и уступила брату место у ложа усопшей матери.
Может и так, может, она никого не любит, но и Квентин тоже. Каролина хотя бы честна, не обманывает, не притворяется хорошей. И не врет, будто обладает сильным даром.