Вишневое варенье капнуло на ногти и поползло в сторону ладони. Надя облизнула пальцы, еще раз удостоверившись, что хотя бы виртуальной жизни студии ничего не угрожает, и решила отвлечься от всего и в тысячный раз восхититься самым любимым с детства видом.
Вдоль пирса покачивались деревянные суда с высокими мачтами, отдыхающими до поры до времени от парусов. Какие-то из яхт были подлатаны и заново выкрашены яркими глянцевыми красками, выделяясь среди остальных, словно пробившиеся среди густой листвы цветы антуриума. Иные так и остались потрепанными – они казались оклеенными битой скорлупой, отходящей от бортов, наводя на нелепые мысли о пообтесавших их айсбергах и морских ежах. На некоторых яхтах суетилась пара-тройка человек из экипажа, но в основном суденышки еще дожидались своих верных друзей.
По привычке Надя перечитала ставшие родными за столько лет названия: «Юнона», «Три короны», «Эспаньола», «Секрет», а рядом с «Синей Птицей» – в самом углу, в ожидании того часа, когда хозяйка сможет выкупить ее обратно – заигрывала с волнами «Ника». Дальше легко взмывали от самого легкого дуновения ветра гоночные яхты, как жеребята в стойлах, готовые выйти в море с юными яхтсменами, любителями не столько спорта, сколько локальных погромов.
Сама Надя никогда бы не отважилась встать у штурвала или помочь поставить парус (она и автомобили обходила стороной), но ей безумно нравились не только водные прогулки, но и атмосфера яхт-клуба, переплетение несовместимых запахов, размеренной суеты и невыносимый в любом другом месте гул.
Сделав пару записей в блокноте, Надя обхватила горячую чашку пальцами и мысленно напомнила себе зайти вечером в копи-центр за новой партией флаеров, которую вот уже четвертые сутки клятвенно обещали изготовить к позавчерашнему дню. На случай, если ее вновь захотят оставить с пустыми руками, перед сном девушка мысленно прорепетировала речь и продумала все меткие реплики и даже возможность закатить безобразный первоклассный скандал. Надя свято верила в вычитанный где-то совет – «Лучшая импровизация – та, которая была прорепетирована накануне в течение получаса перед зеркалом» – и всегда ему следовала.
– Кстати, о зеркале… – чашка неловко, под углом, расположилась на блюдечке. Надя привычным движением вернула ее на место – почему-то никогда не удавалось сразу поставить прямо в центр.