– Черт, Рената! Я же извинился! Что ещё мне сделать? Стать перед тобой на колени?
Она молчала. Разве только плечи непроизвольно согнулись, словно в ожидании удара. И Глебу стало стыдно за себя: неужели он такое чудовище в её глазах?
Он отошел, отступил, чтобы привести в чувство мысли и эмоции.
– Так нельзя, – Глеб снова попытался достучаться до неё. – Мы оба виноваты в том, что произошло тогда, в школе. И я простил тебя, как надеюсь, ты простишь меня. Только я виноват в том, как все обернулось в нашу последнюю встречу. Но я осознаю свою вину, никуда не прячусь и прошу тебя сжалиться надо мной и простить…
Рената обернулась, и он ужаснулся, увидев в ее глазах слезы.
– Боже мой, Рената. Не плачь…
– Я и не плачу! – возразила она, усиленно моргая. – Я просто не могу понять, чего тебе от меня нужно! Ты меня простил? За что? За то, что ты мне изменял с каждой встречной-поперечной? За то, что разбил мне сердце? Или за то, что наговорил мне на выпускном?
– Ты сама виновата, – гнев, словно волна поднялся в нем, мешая думать.
– Да что я тебе сделала?! – воскликнула Рената, и по её щекам потекли слезы. – За что ты меня так наказываешь?
Глеб обеими руками пригладил свои непослушные волосы. Он не хотел, чтобы она плакала. Хотел, чтобы ей было больно, как и ему, хотел знать, что у неё тоже есть чувства. Но сейчас, когда он своего добился, не было сил все это выносить. Лучше бы его ножом пырнули, чем видеть, как она плачет.
– Из-за тебя я чувствую себя подонком, – проговорил Глеб.
– Так и должно быть, – его слова странным образом помогли Ренате совладать с чувствами. Она начала вытирать слезы, стараясь не испортить макияж. Но предательские ручейки снова и снова прокладывали мокрые дорожки по щекам, хотя голос больше не дрожал. – Ты причинил мне много боли.
– Я не хотел этого, – проговорил он тоном искреннего раскаяния. – Не знаю, почему я сделал то, что сделал. Мне очень жаль.
На её лице большими буквами читалось недоверие.
Очевидно, Рената не знала, верить ему или нет. Но в её глазах читалось желание верить и отчаянье. Глеб решил, что нужно хотя бы попытаться объяснится. Она ведь и правда может не догадываться, что он знает о её изменах. А может у неё есть объяснение? Может отец принуждал её? После стольких лет юридической практики Глеб мог поверить во что угодно. Но для начала, нужно заставить её поверить, что с ним можно быть откровенной. Значит, пора выкладывать все карты на стол.