- … когда мне докладывают, что все свободное время мой сын проводит в номере отеля с какой-то подозрительной девицей…
- Это мое личное дело, как и с кем я провожу время.
- Да, если только девица не представляет угрозу нашей семье, - убийственно спокойным тоном заметил хельд Ак’Эгертон и добил: - Или не преподает в школе магии.
- Вайгры! Ты и это узнал, - процедил Ак’Эгертон-младший.
- Шон, я не позволю тебе втянуть нашу семью еще в один скандал, - угрожающе произнес его отец.
- Эми ничего не знала, не трогай ее, слышишь? Я один все это устроил.
- Вот как? - столько скептицизма в двух коротких словах мне еще не доводилось слышать.
Алекс (или теперь вернее называть его Шоэртон?) нервно расхаживал по комнате. Он был без маски, и я поражалась, как раньше не видела его такого очевидного сходства с одним из своих учеников. До чего я была слепа! Но разве можно себя винить за то, что в ослепительном счастье мне не было никакого дела до остального мира? Я не читала газет, не интересовалась новостями, едва замечала окружающих людей. Все мои помыслы, чувства и желания сосредоточились в уютном номере отеля, и мне бы никогда не пришло в голову искать своего таинственного любовника среди адептов Академии. Но Шоэртон… Он знал с самого начала кто я такая, и от этого становилось не по себе. Неужели та волшебная сказка, в которой мы – я – жила последние месяцы – всего лишь обман, глупый розыгрыш самовлюбленного богатенького мальчишки? Нет, мне не хотелось в это верить.
Отец и сын не замечали меня. По крайней мере, Шон точно. А вот хельд Ак’Эгертон скорее делал вид.
- Я услышал как-то, что они с хельдой Лимпрост собираются в “Золотой павлин”, - объяснял Шон горячо и твердо. - Ты был в отъезде, и я воспользовался твоим билетом. Там проходил маскарад, никто не заметил подмены. Эми понятия не имела, кто я такой. И не узнала бы.
“Если бы ты все не испортил” не было произнесено вслух, но явственно повисло в воздухе. Хельд Ак’Эгертон нахмурился.
- А вы что скажете, хельда Вайс? - обратился он ко мне. Выволочку сыну он устроит дома, а пока разберется со мной.
Шон резко обернулся. На лице его читалась целая гамма чувств - от полного отчаяния до непоколебимой решительности. А ведь это последняя наша встреча, вдруг с особой ясностью осознала я, и мне стало невыносимо горько, что нам придется расстаться при таких мерзких обстоятельствах.