На шумном вокзале посреди громкоголосой толпы Людочке стало вдруг страшно. Город, будто громадный улей, гудит. Отовсюду раскаленным железом в голову вбиваются звуки, все скоростными картинками мельтешит. Почему-то вспоминаются слезы мамки, когда та Людочку провожала, грусть и сомнения в ее глазах.
Прижимая к груди сумку со съестными запасами, девушка засеменила к выходу из вокзала. Боже, это ж сколько людей размещается в городе! Все бегут и спешат, громко кричат, того и гляди – собьют с ног.
– Извините, вы не можете мне подсказать, как доехать до Университета имени Нобеля? – обратилась она к рядом стоящей женщине.
Та смерила Людочку недовольным взглядом.
– Разуй глаза и посмотри, где остановка троллейбуса, – неожиданно зло процедила она сквозь зубы. – Еще по сторонам не огляделась, а с вопросами пристаешь. Не даешь спокойно на вокзале постоять. Я, может, только здесь и могу от жизни отдохнуть. Может, мне и дома вопросов хватает. Но тебе же все равно, тебе же ехать надо. И наглая ж какая – посмотри. Видите ли, она прибыла – радуйтесь все. Будто до тебя сюда не приезжали. Прете сюда, как мухи на мед, не изучив географию, а вам еще в вашем ориентировании помогай. Чтобы вы после этого в благодарность мужей из семей уводили. Вот скажи мне: че ехать за тридевять земель торговать своими рожами, будто у вас в селе мужики закончились?
От такого заявления Люда обалдела. Даже на всякий случай поморгала. Вот тебе и здравствуйте-привет. Вот тебе и городское гостеприимство. Прямо обухом по темечку – такое радушие. Даже на глаза у Люды навернулись слезы от обиды. Да, чего уж скрывать и таить: она весьма и весьма рассчитывает обустроить в городе личную жизнь. Скажем – очень даже сильно.
Для этого и прибыла-то в город.
Но и уважение к чужой семье взращено в ней родителями сызмальства. Даже в страшном сне Людмила не может представить, что уводит чужого мужа из чужой же семьи и представляет его затем, одолжив наглые глаза у Сирка, многочисленной своей родне. Да мамка с папкой под землю от стыда провалятся от подобных изменений мировоззрения дочери.
Ей очень сильно захотелось рассказать злющей тетке про семейные ценности, но, фыркнув, та перешла в другое место. Видимо, чтобы там теперь «поотдыхать».
– Иди сюда, иди, иди. Не бойся, не кусаюсь, – поманила Людочку пальцем хрупкая женщина, стоящая невдалеке с грудным ребеночком наперевес.