Северные ночи в июне светлы и прозрачны, звёзд не видно, но одна всё-таки подмигивала мне. Яркая. Марс? Или Венера? Я не знала. А в кустах завели свою песню ночные насекомые, сверчки, что ли, – «спаааать пора, спааааать пора…»
Это было вчера. А сегодня, обалдев от музыкального сопровождения бабулиной гимнастики я сползла по лестнице вниз на манер давно разложившегося зомби: нещадно болела голова.
Вот если бы я сама проснулась да на пару часиков позже, другое совсем дело. Но меня убило и даже разложило всю на гниль и слизь это дебильное «Улыбайся!», по децибелам превосходящее рёв взлетающего самолёта. В шесть утра!
Внизу, на широком деревянном столе стоял накрытый завтрак. Пахло… одуряюще. Яичница. Сало с чесноком. Оладьи. Сметана. Травяной чай... Возле стола суетилось нечто мелкое, мне по пояс, раскладывало вилки и ложки, я подумала – пацан, может, баб-Наин внук. Потом этот, с позволения сказать, «мальчик» обернулся, и я увидела густую бородищу и болотный огонь в маленьких глазках под кустистыми бровями. Ойкнула, вцепилась в стену, чтобы не упасть.
- За стол, - сурово велел мне незнакомец скрипучим голосом. – Наина Кирилловна накормить велели.
- А… где она сейчас? – спросила я. – Она с нами не будет?
- Ушли они, на дальние выселки ушли, - объяснили мне. - Вернутся к вечеру.
Дальние выселки. Любопытная тут география. Я села на лавку – вдоль стола вместо стульев стояли они, длинные, деревянные лавки без спинки. Подняла крышку с яичницы – мммм, аж голова закружилась от запаха. Откуда во мне взялся этот дикий голод? Я обычно так рано не ем.
- Эй, а ты… вы куда? – спохватилась я, увидев, что приготовивший мне завтрак собирается куда-то смыться. – Садитесь тоже!
- Не можно, - сурово ответили мне.
Он тут обслуга, что ли? Личный повар? У деревенской бабки? У бабки, которая по утрам делает зарядку под музычку с МузТВ, между прочим. И такую зарядку, которую я, наверное, при всём желании не повторю: у меня нога хоть и не старческая, а выше носа не вытянется.
- Наины Кирилловны здесь нет, - зашла я с козырей. – А я не скажу.
- Слово даёшь? – угрюмо спросил мужик.
- Слово! – торжественно поклялась я. – Ладно, не чинись, тут до чёрта всего, я в одно рыло не употреблю ни за что. Пропадёт!
Ох, ну он и ел, точнее, жрал! Будто его лет сто не кормили вовсе. А ведь мелкий же. Куда в него столько влезает?!