На кровать мягко вспрыгнул кот, прошёлся по краю. Глаза у твари горели бледным демоническим огнём.
- Чего тебе? – нелюбезно буркнула я.
Кот сел на моих ногах, обвил себя хвостом.
- М-р-р-э, злишься?
- Тебе-то что?
- Нр-р-равишься.
- Ещё скажи, влюбился, - съязвила я.
Нет, ну сказать кому – сижу ночью в постели, разговариваю с котом. Сразу в психиатрическую позвонят или послушают, что ещё занимательного нести буду? Я шевельнула ногой – тяжёлый, скотина.
- Тебя как звать-то? – спросила, сходить с ума, так с музыкой.
И потом, я же поняла ещё раньше – это робот. Кот-робот на нечёткой логике. Потому и разговаривает. Нормального кота говорить не научишь.
- Василий я, - с огромный достоинством представился кот. – Василий Бегемотович.
Бегемотович! Я не выдержала, заржала так, что слёзы проступили. Бегемотович!
- Что смешного в моём имени? – обиделся кот, спрыгивая на пол.
- Не в имени… прости… папу твоего реально Бегемотом звали?
- А твой папа реально Генрих? – окрысился кот.
- Прости, - я отёрла щёки. – Мир?
- Подумаю, - сурово заявил кот, с коротким «мрррк» вспрыгивая на подоконник.
- Смотри, надумаешь мириться, а я уже тю-тю, - мстительно сообщила я. – Десять дней тебе на подумать, понял? Не больше.
- Свежо предание, - фыркнул кот и прыгнул наружу, растопырив лапы.
Я подскочила к окну: сумасшедший! Разбился! Но кота нигде не было видно, зато я увидела топинамбурное поле, как раз ту самую часть, где сегодня вечером ковырялась.
Вначале мне показалось, будто поле залила вода, из которой торчать лишь макушки, увенчанные цветами. Вода зеркалила ночное небо и только что народившийся узкий месяц бросал по волнам тоненькую дорожку. Но потом я поняла, что вижу не воду, а туман…
Сразу за пределами поля туман завихрялся клубами, поднимался вверх, ища и не находя выхода, будто натыкаясь на невидимую, но непреодолимую стену. Какое-то время я любовалась на эту удивительную загадку природы, потом пожала плечами и пошла спать.
А утром меня ждал сюрприз.
Встала поздно. То ли слишком устала за вечер, с непривычки на тяжёлом копательном труде, то ли баба Ная сжалилась надо мной и делала свою зарядку в наушниках, но я спала как убитая, и проснулась к полудню, не раньше. Вылезла во двор, зевая и протирая кулаками глаза, увидела, как на заднем дворе баба Ная закрывает багажник своей «Нивы», выкрашенной в вырвиглазно-розовый цвет. Закрой глаза, на сетчатке останется это розовое пятно как клеймо!