Чувствуя, как к горлу медленно подступает комок запоздавшей истерики, я развернулась к домику и уставилась на две здоровенные когтистые ноги, торчащие из-под крыльца. Я завизжала и, не разбирая дороги, ломанулась к видневшейся за избушкой калитке. «Только бы не заперто... Только бы не заперто...»
Никаких замков не предусматривалось. Не сбавляя скорости, я вылетела со двора ошпаренной курицей. И встала как вкопанная. В десятке шагов от забора начинался лес. Тот самый «тёмный и густой» из сказок. Такой густой, что даже мне с моим тридцать шестым размером было не протиснуться между тесно стоявшими стволами. Насколько темно может быть в таком лесочке, я проверять не стала и резво развернулась на сто восемьдесят градусов. И, на этот раз без посторонней помощи, плюхнулась в траву: на калитке в аккуратной рамочке из костей висела табличка: «Приём принцев, дураков и сироток каждое полнолуние с двенадцати до трёх. Иванушки и Алёнушки обслуживаются вне очереди».
– Ну, мать... Ты попала, – успела пробормотать я прежде, чем отключиться.
ГЛАВА 2. Вступление в должность
Я очнулась от холода. Небо над головой окрасилось багровым заревом заката. Вечерняя роса промочила меня до нитки, да ещё и осела влажной прохладой на лице. Я поёжилась и поспешно встала. Голова гудела немилосердно, но моя личная галлюцинация никуда не делась: ещё более тёмный, чем днём, лес за спиной и дурацкая табличка на калитке.
К калитке прилагался высокий частокол с какими-то кругляшами на остриях. В лучах заходящего солнца они казались иссиня-чёрными и напоминали что-то очень и очень знакомое. Всерьёз испугавшись за остатки собственного психического здоровья, я не позволила себе додумать до конца, что же такое может болтаться на длинных палках, и быстро нырнула в калитку. Благо, рассмотреть дурацкую табличку ещё разок не представлялось возможным.
Избушка стояла точно как в сказках: к лесу задом, ко мне... Тоже задом, поскольку я от этого самого леса и шла.
«Замечательно...» – проворчала я и стала обходить голенастую громадину.
Ага, как бы не так. Стоило мне дойти до угла, как домик со скрипом и скрежетом зашевелился и снова развернулся ко мне глухой стеной. Ещё две попытки обойти вредное строение тоже закончились ничем. Солнце уже почти закатилось. Его последние лучи выбивали из углов длинные чёрные тени, и в очерченной частоколом окружности становилось по меньшей мере неуютно. Мало того, у меня закоченели ноги в промокших джинсах, а в ветвях ставшего внезапно слишком близким леса зажглись красные огоньки.