А уж когда Тати сдала меня с рук на руки парикмахеру, настроение скакнуло на недосягаемую в последние дни высоту. Я даже не вспомнила о собственном страхе отстать от поезда, когда Татина оставила меня наводить красоту и убежала по своим делам. Творец с ним, с поездом, в конце-то концов! Деньги и документы у меня при себе, а там как-нибудь доберусь.
Впрочем, Тати показала себя ответственным человеком, и ещё через час мы вдвоём сидели в привокзальном кафе, весьма довольные жизнью. Большой зал П-образной формы казался на удивление уютным — несмотря на обилие посетителей и достаточно плотно расположенные столики, здесь было достаточно тихо, негромко играла ненавязчивая музыка. Явно не обошлось без заглушающих артефактов, что приятно удивило.
Когда мы устроились за одним из круглых столиков на удобных стульях с ажурными плетёными спинками, двое мужчин за соседним некстати перешли от мирной беседы к скандалу. Я бы, может, ничего не заметила, но тот из них, что сидел к нам спиной, вдруг подскочил с места, да столь резко, что стул отлетел прямо к нам.
— Ты об этом пожалеешь! — пригрозил он хрипло и добавил пару грязных ругательств. После чего поднял стул, невнятно буркнул в нашу с Татиной сторону извинения и направился к выходу. Чёрные короткие волосы, чёрный распахнутый плащ плеснул по воздуху крыльями — мужчина показался похожим на тощего грача, правда, лица я его так и не увидела.
— У тебя есть несколько дней передумать, — бросил ему вслед собеседник. Не знаю, слышал ли его уходивший, но мы, видимо, находились достаточно близко, чтобы магия не сработала.
Лицо второго, оставшегося сидеть, показалось смутно знакомым, хотя на первый взгляд не было в нём ничего запоминающегося — узкое, бледное, с прямым носом и тонкими губами, в обрамлении коротких пепельно-серых волос. Приятное, располагающее… Точнее, казавшееся таковым до того, как мужчина расплылся в улыбке. Приторная, сальная, она вызвала нестерпимое желание умыться, словно в лицо плеснули какой-то дрянью. И вот её я точно уже видела. Но где?..
— Ну надо же, как мне сегодня везёт! — протянул незнакомец, проворно поднимаясь. В фигуре тоже не было ничего примечательного — худощавая, чуть сутулая. — Легендарная Лавиния Шейс собственной персоной! Какими судьбами в этих краях? Вы же затворничаете в столице! — Он не просто подошёл, но без приглашения уселся к нашему столику.