И вот, кажется, у него получилось. Мальчик был жив. Жив, несмотря на смертельную дозу «мертвой воды», эликсира, полученного путем возгонки «живой воды». Прежде эти образцы были всего лишь номерами, но теперь, кажется, конечному результату можно и имя присвоить.
«Мертвая вода».
Осталась малость – придумать, как и зачем ее можно использовать.
Хотя… идеи-то есть. Как и исполнители. По крайней мере, один уже найден. Жаль, если придется довериться постороннему, но с другой стороны, если опыт закончится неудачей, найдется, на кого взвалить вину.
Погладив ребенка по голове – мальчик дышал и жил, но был слишком слаб, чтобы реагировать на эту неожиданную ласку – профессор встал, выбрался из клетки, где содержался опытный образец и, не взглянув на его старшего соседа, покинул «комнату отдыха».
Под низкой крышей цеха переработки душно и жарко. С низким гудением горит пламя под котлами, полуголые рабочие – только штаны, ботинки и рукавицы – непрерывно подбрасывают в топку уголь. Живая вода, как топливо, слишком дорога, чтобы использовать ее здесь, на производстве живой воды. Разогретый пар движется по трубам, но порой вырывается из щелей, окутывая все белыми клубами. Он настолько разогрет, что почти мгновенно конденсируется в кипяток, но лучше это не намного. Горячий пар обваривает глаза и глотку, а кипяток прожигает руки и ноги. Почти в каждую смену кого-то выносят на носилках с обварившимися конечностями или стонущего от кровавых слез, текущих из пораженных глаз. Таких провожают сочувственными взглядами – из десяти попавших под клубы пара девять потом заболевают. У них меняется кожа, становясь грубой, как панцирь, разрастаются кости и сухожилия, как при приказе, искажается само тело. Но если при приказе потом начинают отваливаться пальцы, уши, носы, то здесь происходит с точностью до наоборот. Могут появиться новые части тела, которых прежде не было. Что с заболевшим происходит потом, никто не знает. Бригады чистильщиков зорко следят за тем, чтобы мутанты не задерживались среди нормальных людей. Заболевших забирают по малейшим признакам – трофическим язвам, загрубевшей коже, слишком горячему телу…В месяц заболевают трое-четверо, но на их место всегда находятся желающие, порой по два-три человека на место. Безденежье и голод заставляют рисковать тем последним, что еще оставалось у безработных – своим телом и душой. Платят ведь тут неплохо, иной работяга по двадцать шиллингов еженедельно приносит. Многие за полгода столько не имеют, сколько тут можно огрести за месяц. И компенсация положена… Правда, никто не знает, сколько именно платят вдовам и сиротам и как часто, но соседи говорили, что прожить можно.