А хотел быть – мужчиной.
Хотел быть – свободным выбором, а не безвыходным принуждением или мешком с деньгами, за которым охотилась добрая половина его любовниц.
Стабальт обернулась к зеркалу и подставила спину:
- Поможете со шнуровкой? – Спросила, и Айонас вздрогнул плечами от неожиданности. – Обычно я ношу удобную одежду, для охоты в самый раз, – принялась объяснять девушка. Айонас откровенно заулыбался. Она переживала, стеснялась и при этом не давала себе отступать при необходимости. – И в седле тоже гораздо удобнее. А тут… Хеледд настояла, чтобы я натянула платье. Я не очень ловко управляюсь с крючками. Но эти мерзкие женщины, её фрейлины… Почему вы смеетесь, август? – Она раскраснелась.
«Потому что…».
Мысль, которую Диенар не рискнул даже додумать, оказалась дикой, абсурдной, в чем-то даже кощунственной. Её поведение в Цитадели, её честность сегодня, её убежденность, что еще ничего не случилось, преданность её людей, благоразумие в том, что «она, очевидно, не справилась бы сама» – почти все было Айонасу в новинку – и как глоток воздуха утопленнику, как прояснение путнику среди грозы. Её выбор своей роли в их многосторонней партии, её трезвость в осознании, на какую роль она лучше всего годна… Ллейд говорил, Альфстанна обожает охоту, и, видать, не понаслышке знает задачи живца. Участь приманки не имеет ничего общего с жертвенностью, даже во имя общего дела.
- Август? – позвала девушка.
- Я не смеюсь, – отозвался Диенар наконец. – Я радуюсь моменту. За сегодняшний день этот – наверное, лучший.
Альфстанна ничего не ответила. Диенар принялся неловко расстегивать платье. Попыхтел так и эдак, справился с половиной мелких застежек, и, наконец, получил долгожданное позволение:
- Порвите их и дело с концом.
Айонас не сдержался, хохотнув:
- О, да ты полна страсти!
- О, да я буду счастлива испортить королевскую одежду, – передразнила девушка. Диенар с удовольствием отметил, что она, похоже, пришла в себя.
Айонас с радостью подчинился. Оголив Стабальт спину и плечи, наклонился вперед за бальзамом, так что пришлось перегнуться через девичье плечо. Чутье подсказывало, что лучше постараться не задевать лишний раз обнаженную кожу. Распрямившись, Диенар посмотрел в зеркало. Встретился с голубыми глазами августы и принял её взгляд – спокойный, отчаянно храбрый, как тогда, в ночи конюшни, когда она бесстрашно сообщила ему о давних намерениях убрать с дороги Лаудана. «Словно проверила, могу я держать язык за зубами или нет. Подожди, девочка, я надежней, чем кажусь».