Моему лицу, груди и даже ушам внезапно стало очень жарко.
Он раздевал меня сам. Приказал не двигаться и лишь скользил голодным взглядом по открывающемуся ему нагому телу. Куртка, рубашка... Его руки скользят по застежкам, почти не касаясь кожи и лишь тяжелеющее дыхание, да чуть подрагивающие пальцы выдают его нетерпение. Сапоги. Мужчина опустился на колени передо мной, стоящей на брошенной на землю шкуре. Осторожно скользнул рукой по лодыжке, заставляя согнуть ногу и стянул первый. Аккуратно размотал портянку. Провел пальцами по чувствительной коже стопы. Я покачнулась. Так же осторожно он снял второй сапог. Отошел. Оглядел меня, стоящую перед ним лишь в тонкой нижней сорочке и брюках. Я судорожно вздохнула под его взглядом и облизала внезапно пересохшие губы. И тут он зарычал и одним стремительным движением оказался рядом. Остальной одежды я лишилась не больше чем за пару-тройку ударов сердца.
Мы лежали в походной кровати, всё ещё сжимая друг друга в объятиях. Занимался рассвет, а я всё не могла отпустить любимого, сделавшего меня сегодня своей. И не дававшего уснуть всю ночь.
– Зачем я ждал так долго, глупец, – прошептал мужчина, осторожно целуя меня в висок, – мы могли бы быть вместе уже давно!
Я только тяжело вздохнула. Сил не было. Мы никогда так много не разговаривали, как этой ночью. Инг признался, что давно уже любит меня, но всё это время не решался сказать об этом, опасаясь разрушить нашу дружбу. Я призналась в том же. Он поклялся быть верным мне до самой смерти, а я обещала стать победителем следующего Отбора и присоединиться к нему в королевском дворце.
Любимый легко встал и пошел разводить потухший уже костер и кипятить воду. Нужно было смыть кровь. Я полежала ещё немного и неохотно поднялась. Тело болело неимоверно. Потянулась. Пора было выходить. У выхода из палатки мой взгляд упал на какой-то сверток, небрежно завернутый в ткань.
– Что это? – спросила я у занимающегося костром мужчины.
– Посмотри сама, – весело ответил он, подбрасывая очередную охапку веток, – только это большой секрет!
Я размотала небрежно свернутую ткань и невольно охнула. В моих руках лежал золотой меч колевского гвардейца.
– Ты сам клинок посмотри, – посоветовал шутник от костра.
Внутри искусно инструктированных серебром и драгоценными камнями ножен был не положенный по традиции меч из мягкой бронзы. Нет! Там искусно вставленный в золотую рукоятку лежал отличный булатный клинок.