— Зависит от жанра. Я избрал своим гротеск, — продолжал свое шоу Нармо, опасно приближаясь к Сумеречному, чтобы прошипеть: — Мы оба! Оба… рассказчики этой истории. — Он снова заходился в смехе. — Только я на роли злодея в этот раз. Кто знает, может, в следующий раз повезет. Пока мой главный бенефис — это убийство Раджеда. Такова уж роль, я сам написал сценарий.
— И как же ты намерен это осуществить, если я против? — Сумеречный все-таки выхватил меч, ощутив, как тьма отступила, забилась в дальний угол сознания. Еще не время, хотя для нее никогда не выдавалось верной минуты.
— Придумаю. Например… — Нармо повел рукой, ухмыляясь: — Доведу тебя до состояния тьмы. Ты ведь непредсказуем и беспомощен. Можешь разнести по ошибке полмира, а потом сокрушать себя, доводя… до психушки и бессилия.
Нармо ведал о нем то, что Сумеречный старательно скрывал. Но такие страшные случаи и впрямь происходили в разные периоды странствий. После сильных потрясений, неудач и утрат он порой впадал в состояние неконтролируемой тьмы. И тогда убивал, но тоже не кого попало, а только обреченных, тех, чьи жизни обрывались в течение суток. Так распорядилось мироздание, вернее, те, кто одарил силой-проклятьем. Они словно установили предохранитель на свой безумный механизм. И когда сбивались алгоритмы и лопались рамки дозволенного, Сумеречный вымещал свою тьму на всех и по-разному, но светлая сторона в ужасе сокрушала себя, когда лицезрела кровавые последствия.