Повела к дереву, решив усадить мужчину на выпирающие из земли корни — не на снегу же ему лежать! Он даже с поддержкой шёл тяжело, прихрамывая на правую ногу. Прислонив его к стволу, вытащила из заплечного мешка запасной плащ. Набросила материю на корни и, глядя как стихийник усаживается, поинтересовалась:
— Тебя полярные медведи так подрали?
Мужчина отрицательно мотнул головой, снимая правый сапог и подтягивая до колена штанину кожаных брюк. Рана на голени была глубокой, но уже стянулась и не кровоточила. Успокоенный, приведя себя в порядок, стихийник поднял глаза на девчонку, которая, растеряв весёлость, с подозрением испытующе на него смотрела. Оценивала крепкое телосложение, светлые, словно выцветшие, растрёпанные космы, грубые, не самые привлекательные черты лица: крупный рот, широкий нос, подбородок и щёки, заросшие щетиной. Красивыми можно было бы счесть только глаза, наполненные тёмной синевой, если бы не тот факт, что принадлежали они чужаку.
— Что водник делает в морозных землях? — сердито бросила Ледяница.
— Я вождь болотников. В поход мы пошли на поселение лесовиков. Только вот переоценили себя, отпор нам дали достойный. Моё отступление воины до последнего прикрывали. Со мной двое пошли, да сгинули, пока мы скитались в поисках дороги домой. Буран поднялся, пасмурно, светила не видно. Сбились мы с пути, а потом и медведи на мой след напали.
— Больно разговорчив ты. Не боишься, что я врага развоплощу? Мог бы и соврать, спасая себя, — фыркнула девчонка.
— Чего таиться? — пожал плечами спасённый. — Я не раз в шаге от развоплощения бывал. Хочешь — давай. Терять мне нечего. Куда идти — не знаю, еды добыть не могу, оружия нет. Питомец мой…
Он встрепенулся, осматриваясь, надеясь отыскать своего защитника и одновременно страшась осознать, что от удара медведя кабан погиб и стал частью неживой природы.
Девушка тоже оглянулась и прикрикнула:
— Барс, не тронь! Он не наша добыча. Тебе медведя мало?
Белый пятнистый зверь, который ходил кругами, то приближаясь, то отступая, присматриваясь и изучая повадки необычного для него существа, навострил уши. Презрительно фыркнул и, мягко переступая лапами, послушно направился к хозяйке. Объект его интереса — изрядно потрёпанный, но всё же живой — с трудом потрусил следом, к своему хозяину.