— Будет исполнено, — стал раскланиваться Жак.
— Одну минуту, сер Жак, — остановил его второй из рыцарей. — Не нужно лишних толков. Обращайтесь ко мне шевалье д’Аген, а к моему другу — барон де Сантьян. Мы путешествуем.
Хозяин гостиницы снова поклонился и, удаляясь, тихо кашлянул, чтобы прочистить горло. Отсутствие у сеньоров обременительной поклажи, а также слуг, опять же наводило на мысль, что господа выполняют какое-то спешное поручение, однако ради собственного спокойствия Жак не любил вдаваться в чужие дела, как и болтать языком, хотя последнее время он всё чаще сомневался в правильности такого поведения. Звон чужих золотых монет всё больше не давал покоя. И когда уж попытаться подзаработать, если не теперь?
Неплотно прикрыв кухонную дверь, трактирщик прислушался.
— Надеюсь, вы не забыли захватить одну из своих петриналей? — поинтересовался у шевалье барон, видимо, желая беседой скоротать ожидание.
— Вообще-то я всё наново перезарядил, — с лёгкой улыбкой ответил тот, — да вот позабыл в седельной сумке. Думаю, их уже отнесли в наши комнаты… И не похоже, что здесь есть кто-либо опаснее нас, — усмехнулся шевалье, — и оружие нам здесь вряд-ли понадобится.
— Не уверен, — де Сантьян покосился в сторону разгулявшихся пьяных моряков, — хотя тоже думаю, что не пригодится, только вон та разношёрстная братия слишком уж пристально таращит на нас глаза, и мне это совсем не по душе.
— Вот ваш ужин, — вернулся хозяин трактира, поднося яства. — Это лучшее, что могу предложить. Ещё вино. Надеюсь, оно вам понравится.
— Хорошо, — кивнул барон. — Ставь всё сюда.
— Не столь плохо для дешёвого трактира, — проглотив кусок жареного мяса, сделал заключение де Сантьян, как только прислуживающий им хозяин ушёл.
— Думаю, что в этой глуши он единственный, — усмехнулся д’Аген и, вынув из чехла нож, отрезал от пирога немалый ломоть.
Далее рыцари трапезничали молча, заменив беседу созерцанием помещения и всех в нём присутствующих. За широким обеденным столом веселилась изрядно набравшаяся вином шумная компания. Шевалье заметил несколько знакомых лиц — матросы с генуэзского нефа. Остальные: явно местные крестьяне и моряки из экипажей купеческих судов, также застигнутых врасплох бурей. У маленького отдельного столика, недалеко от полупьяных весельчаков, сидел пожилой человек мрачноватого вида. На нём был потёртый чепец и длинная серая туника. Он неторопливо поедал постный ужин, обильно запивая его разбавленным водой вином. Сеньоры расположились довольно далеко от компании выпивох, и до них доносились лишь обрывки слов и выкрики. Одинокий же пожилой господин мог слышать всё, о чём болтают матросы, но казалось, совсем не интересовался их болтовнёй. И всё-таки, если бы кто-нибудь уделил ему более пристальное внимание то, несомненно, заметил, что персоны и тех и других всецело занимают его мысли.