– А что ты здесь делаешь? – сквозь зубы прошипел Ссадаши.
– Я слуга императора и ответ несу только перед ним, – спокойно отозвалась Дейна. – Можете обратиться к нему.
Ссадаши допустил, что она не врёт. Всё же при первой встрече он предположил, что император приставил к нему соглядатая. Но эти дрожащие огни в глазах… Память продолжала мучительно продираться через века.
И неожиданно перед глазами развернулось воспоминание.
Молоденький светловолосый наг с фиолетовым хвостом сидит на берегу ручья и всматривается в своё лицо. Надменное выражение, снисходительная усмешка, ленивый прищур… Нервную внутреннюю дрожь выдавал только зрачок, сокращающийся и подрагивающий.
– Меня это нисколько не трогает, – с пренебрежением произнёс наг, а в глазах нервно задрожали солнечные блики.
Ссадаши удивлённо моргнул. На берегу ручья сидел он сам, совсем юный, лет семьдесят вроде. Сидел и примерял свою первую маску, которой он пытался защитить своё по-детски ранимое нутро. Первая маска «Меня это нисколько не трогает» – презрительное пренебрежение чужими насмешками. Первый щит, слабый и уязвимый.
А вот сейчас в лице Дейны он почему-то увидел своё юное отражение, только-только нацепившее первую маску.
И Ссадаши вдруг показалось, что он начинает понимать Дейну. Поэтому и приказал:
– Обыскать здесь всё.
Дейна не испугалась, только досадливо поморщилась и виновато посмотрела на нагов, мол, простите, что из-за меня вам приходится напрягаться.
Ссадаши же опёрся плечом на стену и с томительно-радостным удивлением осмотрел хранительницу. Внутри росло ощущение, что он подобрал ключ к её пониманию, но пока не мог даже себе объяснить, что это за ключ.
Дейна заставила его вспомнить себя же, юного, обозлённого, испуганного, пытающегося защититься от нападок мира за то, каким он родился. Сейчас наагалея забавляли те детские переживания и обиды, юный Ссадаши казался ему ребёнком, который в каждой мелкой неурядице видит конец мира. Тот мальчишка пытался всем вокруг доказать, что он что-то может, что он не слаб, что им нельзя пренебрегать. Нынешний Ссадаши никому ничего не доказывал. Он знал, чего стоит. Понимал свои силы и могущество. А если кто-то ошибался на его счёт, то это не его проблема. Он мог позволить себе любое поведение и давно уже не слушал, что о нём говорят и кем считают.