Она встала чуть поодаль и, пока мистер Дженкинс договаривался с носильщиками, старательно показывала, что с этим непонятным сбродом — то ли цыганским табором, то ли переселенцами — не имеет ничего общего.
Мисс Куини участвовала почти во всех сценках «Звездного конфетти», играла и принцессу, и восточную красавицу, и бедную девушку, которую родители хотели выдать замуж за нелюбимого. Она и пела, и танцевала, и весь маленький мир нашего театра крутился вокруг нее.
На меня она смотрела как на пустое место.
После того, как Виктор сбежал, кинув меня на произвол судьбы, я попыталась поговорить с мисс Куини. После спектакля дождалась у двери ее личной гримерки и бросилась следом, когда наша звезда отправилась домой.
— Мисс… Мисс Куини! Подождите! Одну минуточку! — пискнула я.
Ослепительная красавица не остановилась, но пошла чуть медленнее. Я запинаясь рассказала о своем несчастье и предательстве Виктора.
— Может, я попрошу Пола участвовать со мной в сценке?
Мисс Куини, приподняв бровь, глянула на меня, как на скачущую блоху. Пол всегда был ее напарником и самым красивым в труппе артистом. Холодный взгляд Синтии следовало понимать как «нет».
— Чарли Мак? — спросила я, постепенно теряя энтузиазм и отчаиваясь. — Малышка Сью?
Я была согласна даже на Сюзанну. А что — она ведь играет мальчиков! Синтия Куини рассмеялась. Смех рассыпался в воздухе холодными снежинками: наша прима, кроме всего прочего, была магом воздушной стихии и частенько использовала свои способности на сцене.
— Девочка… Извини, как там тебя? Кто-то там Грей?
— Старлайт! — ответила я, вздернув подбородок, однако ледяной взор тут же вернул меня на землю.
Я появилась на свет с ужасно скучным именем — Дженни Грей. Разве могут так звать настоящую актрису? А ведь только в театре я видела свое призвание! Дарить людям радость, заставлять их смеяться и плакать.
Театр стал моей единственной отдушиной, когда умерла мама, а отец, не смирившись с потерей, все чаще стал прикладываться к бутылке. С четырнадцати лет я торговала на улицах Лувринии цветами и фруктами — на эти деньги мы и жили. Я могла позволить себе откладывать каждый день пару медяков, чтобы в субботу купить на эти монеты билет в театр. Пусть в «Балаганчике чудес» сквозь обивку кресел проступал конский волос, а ноги промерзали в зимний сезон едва ли не до костей, но, попав на представление, я будто оказывалась в другом мире. Мире, где существует истинная любовь, где люди добры и иногда случаются настоящие чудеса!