— Боги не принимают эту жертву! — как будто из тумана послышался глухой голос шамана. Колдун злобно смотрел на Чан К’ин, недостойную называться Га-Уциль.
Недостойную, чтобы ее череп занял место на пирамиде.
А она увидела, что нужно сделать, чтобы умилостивить бога. Колдуны ошиблись, когда хотели дать Небу ее сердце. Не нужна богам ее кровь. Чан К’ин увидела в грезах огромную пещеру, заполненную водой — она далеко отсюда, но именно она — ворота в иной мир, и именно она ждет подношения. И Чан К’ин открылась дорога к пещере и знание о том, что нужно делать.
И она повернулась и указала окровавленной рукой на мальчика, стоящего у подножия пирамиды возле своей худой изможденной матери.
Вот кого хотят боги.
Острые осколки невиданного прежде камня упали с тонким звоном на ступени пирамиды.
***
Резко проснувшись, я села на кровати, вся дрожа от пережитого в кошмарном сне ужаса. Сердце билось так испуганно, так всполошенно, будто его и правда едва не вырезали из моей груди. Совсем как та легенда про колдовской рубин, которую знают в Акапулько даже дети. Камень этот хранится в музее древностей, и смотритель любит рассказывать страшные истории про принесенную в жертву богиню — отданную богу Смерти две тысячи лет назад. Якобы в этом камне заключена ее бессмертная душа, и пока рубин находится в городе – Акапулько огражден от зла. Камень-хранитель. Камень-душа.
Только почему в глухую ночь я думаю о старинных артефактах, а не о том, что нужно быстрее заснуть? Завтра предстоит тяжелый день, Джованна, ложись и не думай о жутком. Не думай о снах. Ты ведь знаешь, как хрупка эта грань между мирами. Ты знаешь, как легко оказаться в мире мертвых.
Ты там бывала. И у тебя больше нет желания испытать это еще раз.
На часах светилось четыре двадцать. Самое глухое время, час до рассвета. Бабушка говорила, я родилась в этот час. Волчий. Точно, она называла это время волчьим. Почему я сейчас это вспомнила?
Не мигая, смотрела на циферблат. Еще пару часов я могу поспать перед работой, но после жуткого сна не хотелось закрывать глаза. Я все еще видела огромную пирамиду, перевитую лианами, у подножия которой среди папоротников толпились полуголые люди в перьях и шкурах. Я все еще видела блестящие черепа, ступени, крошащиеся от времени, на которых я стояла. И слышала крики, видела кровь на своей ладони. Горло першило и кололо, будто я чем-то подавилась и долго не могла откашляться. Или у меня ангина.