В семнадцать лет Мередит Бартон считалась если не хорошенькой, то хотя бы миловидной. После окончания пансиона она выезжала в свет с родителями или семьей своего брата, и ей даже приписывали несколько поклонников из тех, кто способен был заметить, как красит ее лицо жизнерадостная улыбка. Мередит не выделяла никого из них, и до помолвки дело так и не дошло, ни тогда, ни в последующие три года.
Когда мисс Бартон исполнилось двадцать, ее отец внезапно опомнился и счел возможным упрекнуть миссис Бартон в том, что она до сих пор не устроила судьбу дочери.
- Следовало выдать ее замуж в прошлом году, - заметил он. – Я потратил столько денег на туалеты и драгоценности, пора бы уже переложить эти расходы на ее супруга!
- Разве к вам приходил какой-нибудь джентльмен просить руки Мэдди? - язвительно осведомилась миссис Бартон.
Ее муж, высокий костлявый мужчина с холодными серыми глазами, недовольно покосился на свою супругу – миссис Бартон словно бы нарочно противоречила ему.
- Но у нее же были ухажеры. Мистер Тингс, младший Монтрей, кто там еще… а, племянник лорда Соттерсли… Следовало обнадежить кого-нибудь из них, дать понять, что предложение будет принято.
- О, боже! - миссис Бартон сверкнула темными глазами, точь-в-точь как Мередит. – Вы будто проспали последние два года, мистер Бартон! Монтрей уже давно женат, племянник лорда Соттерсли ухаживает за мисс Гришем, она унаследовала большое состояние от своей бабки и к тому же на четыре года моложе Мэдди, а Тингс… наша дочь ни за что не выйдет за него!
- Не выйдет! Вот об этом нам и надо было поговорить давным-давно! Мередит своевольна и упряма, и это плоды вашего воспитания, миссис Бартон! - мистер Бартон обвиняющим жестом вытянул в сторону жены тонкий длинный палец.
Миссис Бартон театрально прижала ладони к вискам, ее пухлые щеки затряслись от негодования.
- Можно подумать, она не ваша дочь, а падчерица! Вам не мешало бы обращать больше внимания на то, как растет ваша дочь, какие книги она читает…
- Заниматься дочерьми должны матери, а сыновьями – отцы! - мистер Бартон не желал оставить последнее слово за супругой. – Джозеф вырос послушным и благодарным сыном, и это я могу вменить себе в заслуги, а Мередит после окончания пансиона не услышала от вас ни одного подходящего наставления! Неудивительно, что она нахваталась опасной книжной морали!