– А, лекар, здравие, – обрадовался Трубичу старик за стойкой. – И тебе, лекар, здравие, – заметил он мрачного, словно тень, Ясина, вошедшего следом за старшим товарищем. – Как налит?
Он так старательно подчёркивал деревенский, «народный» говор савров, что ему не верилось. Словно нарочно слова коверкал! Старику Павле было лет семьдесят, а таким говором уже никто не оперировал уже лет двести. Разве что в книгах ещё так писали, но то означало, что Павле был не просто грамотный, а и начитанный.
– Так налит, – в тон ему сказал Трубич, кивая на ряд бутылок в верхнем ряду, где стояло самое крепкое. – С перцем, с огоньком.
– Для сэрца с пэрцэм, – обрадовался старик Павле.
Ясин хмуро посмотрел на стаканы с огненно-жгучей настойкой. Пить не хотелось. Ничего не хотелось. Он сделал глоток, хекнул и потряс головой.
– Не по мне, – бросил на прилавок монету и вышел.
Трубич крикнул вслед:
– Ты просто не прочувствовал!
Ясин пожал плечами и сел на лавку под навесом. Сегодня было довольно тепло. В свете фонарей кружились крупные хлопья снега. Где-то в крылатнях стучали плоскими широкими копытами, ржали летучие кони – крылаты.
А в салоне Трубич радостно, в очередной раз рассказывал всем историю нелюбви Ясина Дайчина и Станы Зорич. Ясин её прекрасно знал – а потому изо всех сил лягнул дверь-летучую мышь, но входить не стал, а отправился домой.
***
Брат Ясина попался в ловушку женских чар, хотя Стана не могла считаться чаровницей. Конечно, у неё были медово-светлые волосы, роскошными волнами ниспадающие на плечи, а также высокая грудь и полные губы… Она была крепкой и сильной, настоящая дозорница, хозяйка зимних полей. Но чары? Это было не о ней. Стана скорее походила на прямой, заточенный клинок дозорника либо на стремительную пулю из многострела. Разила наповал.
Но всё, что делает женщина, сродни волшебству. Когда ты, маг и лекарь, вдруг понимаешь, что ни шиша не разбираешься в том, как устроена женщина – ты пропал. В книгах одно: руки, ноги, голова, набор костей, комплект ливера. Нарисованы и описаны женские органы. Но всё это не содержит какой-то тайны. В жизни другое: как она смотрит. Как идёт. Как говорит. Кажется, только и соткана, что из магии да кокетства! Зачем поворачивает голову и поправляет локоны? Чтобы околдовать.
Ясин Дайчин шёл домой и знал, что сейчас рассказывает редким посетителям салуна Антон Трубич. Как Стана появилась тут той весной, красавица из красавиц, и всё-таки рядовая дозорница. Женщин в форте служило не так уж много, и потому у них была привилегия почти как у офицеров: когда их отряд отдыхал, девушки могли жить в комнатах в бараке. Так вот, у того барака ошивалось почти всё мужское население…