– А если замолчать? – спросил он с надеждой. – Ничего старушка нам не сказала. Или пролепетала какую-то чушь, мы с тобой ни слова не разобрали.
Карен развел руками.
– Думаешь, не сработает?
– Уверен. Это ты в столице не появлялся, а я бывал, хоть и наездами. Пророчице верят, ее слова – воля богов, донесенная ее устами. И жрицы точно слышали, а они молчать не станут.
Даниэль вздрогнул и покосился на закрытый балкончик, откуда предсказанию внимали жрицы Матери. Они покинули зал сразу же после того, как упало последнее слово, но кто сказал, что не подслушивают и не подглядывают из какой-нибудь потайной комнатки? Поэтому Даниэль поспешно осенил себя знаком Матери и жестом указал Карену на дверь. Дары принесли еще на рассвете, и настоятельница приняла их весьма благосклонно, после чего и провела правителя с другом в зал, и лично позвала Слепую Пророчицу. Та объявила вчера, что у нее имеется предсказание для короля – и Даниэлю пришлось отменить все запланированные дела и ехать, проклиная все на свете, в храм. Знал бы он тогда, к чему это приведет, сказался бы смертельно больным и избежал встречи. Впрочем, он подозревал, что это его бы не спасло.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Сознание возвращалось постепенно. Сначала я почувствовала холод. Дикий, зверский холод, сковавший все тело, заставивший онеметь ноги и руки. Потом вернулся слух.
Кап! Кап! Кап! Редкие капли, быстро сменившиеся негромким шелестом. Дождь? Да, похоже на дождь. И еще ледяной ветер, пробирающий до костей. И что-то твердое, впивающее в спину острыми гранями.
Я застонала и попыталась перевернуться, но ничего не получилось. Зато меня услышали.
– Кит, поди-ка глянь, что там?
– Где, батя?
– Да там, за валуном. Как собака скулила. Глянь, не приблудилась ли шавка какая?
Детский голос зазвучал обрадованно:
– А оставить дозволишь? Ну, если приблудная?
– Там поглядим, – проворчал бас.
Шорох шагов по гальке, и изумленное совсем рядом, над ухом:
– Не шавка это, батя! Девка тут! Да не нашенская! Из богатых! Вона, платье-то какое!
И снова шаги, но теперь не быстрые и легкие, а тяжелые, грузные. Невидимый пока что «батя», похоже, любил подкрепиться как следует.
Я хотела открыть глаза, но тут же вновь зажмурилась от нестерпимой рези. Пришлось полагаться только на слух. И вместо слов из пересохшего горла вырвался хриплый невнятный сип.