– Что ж, хорошо у вас работа поставлена. Я доволен. Чаевые получишь перед нашим отъездом. Ступай, братец.
– Слушаюсь, барин. Хорошего вам отдыха.
– Благодарю.
Я присел к столу, заправил льняную накрахмаленную салфетку за ворот. Вторую по привычке пристроил на брюках так, чтобы максимально прикрыть их. На подносе стояла пиала с водой, рядом лежало аккуратно сложенное небольшое полотенце. Незамедлительно я обмакнул край полотенца в воду и протёр руки с обеих сторон. Затем вторым концом насухо вытер.
Взял с подноса нож, вилку и только настроился приступить к трапезе, как у дверей комнаты послышался осторожный стук.
«Я вроде бы ему всё сказал», – с укоризной подумал я о пареньке, который принёс мне еду. Но, опомнившись, что это может быть мой ямщик, пригласил:
– Прохор, входи.
Дверь неуверенно приоткрылась, и я увидел, что это вовсе не мой ямщик, а постоялец, которого пристроили в комнате по коридору неподалёку от меня.
– Добрый вечер, – поздоровался он.
– И вам доброго здоровья. Вы что-то хотели мне сказать? – спросил я, прочитав в его взгляде желание побеседовать. Обычная дорожная история, – подумал я. – Входите, коль пришли.
В ответ незнакомец улыбнулся мне и плечом оттолкнул в сторону дверь. Я тут же обратил внимание, что в руках он держал поднос с едой.
Мужчина сконфузился.
– Простите. Не могу принимать пищу в одиночку. Многолетняя привычка. Разрешите разделить с вами трапезу, – смущаясь, объяснил он.
– Сделайте одолжение, проходите, присаживайтесь.
– Благодарю, – обрадовался сосед, и быстрым уверенным шагом прошёл к столу, поставил поднос, а затем вернулся назад и бесшумно прикрыл дверь. Он расположился за столом напротив меня.
– Вот теперь приятного нам аппетита, – уверенно сказал незнакомец.
– Да-да, и вам приятного.
Мне захотелось восхититься тем, что увидел. Мой сосед, невзирая на немолодой возраст, держался бодро, уверенно, но не поверите, что меня привлекло в нём в тот вечер. Он очень красиво и эстетично принимал пищу. Так, что у меня обильно стали выделяться слюнки. Я залюбовался им. Очевидно, мужчина привык вести себя за столом только так и поэтому не обращал внимания на мои восхищённые взгляды. Помнится, сколько моя бедная матушка ни старалась научить меня по-особому держать себя за трапезой, я недобросовестно относился к её просьбам. И пусть я, разумеется, не желал обидеть её, а всё равно отвлекался на что-нибудь и не выполнял матушкиных просьб. Хотя вёл себя вполне пристойно, но по-мужски, несколько категорично со слугами и, не создавая из трапезы некоего ритуала. Да, я был не особо послушным ребёнком и отроком, кстати, тоже.