Он замолчал, Вера смотрела на него круглыми глазами, ожидая невероятного, он немного подышал, собираясь с силами, и сказал:
— Потом господин каким-то образом услышал, что я там шевелюсь, заглянул и спросил, в чём дело. А я пытаюсь что-то сказать, а не получается. И в итоге я всё-таки смог прохрипеть: «Переверните меня». А он посмотрел на меня так... неодобрительно. И сказал: «Я, конечно, понимаю, что тебя вымыли, одели и привели сюда, а я уступил тебе свои покои и сел тебя охранять, и я ночью пообещал о тебе заботиться, но это не значит, что ты теперь благородный человек. И, поверь мне на слово, даже благородные люди переворачиваются сами». А я всё понимаю, и мне стыдно просто капец как, но я понимаю, что если я не освобожусь срочно, то случится непоправимое. И говорю: «Я запутался». Он подходит, садится красиво рядом и говорит: «Я помогу тебе разобраться». И начинает рассказывать примерно то, что вы мне в столовой рассказывали, от императора, посланников и до рабов, по пунктам. А мне, конечно, очень интересно, но есть, блин, более насущные вопросы. И я понимаю, что либо я сейчас перебью своего благодетеля, либо испорчу его репутацию перед всем домом. Потому что в одеяле запутался я, а за последствия отвечать придётся ему, потому что, если отвечать буду я, то я отвечу за это жизнью, он об этом знает и не допустит, он мне это сегодня ночью пообещал. И я перебиваю его и хриплю: «Я в одеяле запутался». И у него на лице медленно появляется осознание. И он как начал смеяться. Я никогда в жизни не видел, чтобы кто-то так смеялся. Это было так заразительно, что я забыл про все свои проблемы и лежал просто хохотал до слёз, а горло охрипшее, это звучит очень странно, и от этого ещё смешнее. Потом он меня распутал и отпустил, оказалось, что свои три часа я благополучно проспал. Я пошёл обратно на кухню, и так и не сказал ему, в чём была проблема. Он решил, что я просто дерзкий.
— Он не знает? — шёпотом спросила Вера, Двейн качнул головой и уткнулся лицом в подушку, бурча туда сквозь смех:
— Он до сих пор думает, что я очень смелый. И иногда запутываюсь в одеяле. Беспомощность и дерзость, мой девиз по жизни. Двадцать лет как один день. — Он опять начал смеяться, шмыгнул носом и попросил: — Поправьте мне волосы. Пожалуйста. Почему я такой беспомощный, блин, опять... Это так глупо. — Он опять начал смеяться, Вера тоже не могла остановиться, собрала ему волосы, села обратно, стала смотреть на него. Он сказал шёпотом: — Я сейчас усну.