— Но, элаф… — растерянно пробормотал слуга, тиская в руках несчастную шляпу.
— Пошли! Расскажешь на улице.
Накинув на голову капюшон пилигримского плаща, Арман зашагал к выходу по проходу бокового нефа. Он догадывался, о каком донесении шла речь. Если догадки его верны, придется немедленно сесть в седло и нестись в столицу. А Вильгельмина… Он видел достаточно: ее дар. Остальное ценности не имело, даже уродись Вильгельмина горбатой уродиной, завтра же от его имени Кристине Августе поступило взаимовыгодное предложение.
***
Пламя свечей вдруг сильно затрепетало, отклонилось в противоположную сторону. Казалось, еще немного, и оно потухнет.
Вильгельмина вздрогнула и оглянулась. Обвивавшие ее руки тени змеями потянулись вдоль нефа к выходу, готовые защитить свою хозяйку.
— Все хорошо! – испуганно прошептала Вильгельмина и попыталась скрыть их за широкими юбками.
Однако ее сердце тоже кольнуло при виде стремительно удалявшейся фигуры. Со спины – обычный горожанин, серый, как и вся ее жизнь в Майене. Следовавший за ним мужчина одет и то богаче. «Богаче меня!» — с тоской добавила Вильгельмина. Вот он догнал первого, они перебросились парой слов, а потом мужчина в сером неожиданно обернулся. Взгляды их на мгновение встретились. Покрывшись густым румянцем Вильгельмина поспешила отвернуться и сразу попала под горячую руку матери.
— Вот ты где, несносная девчонка! – зашипела графиня.
Влепив дочери звонкую пощечину, она потащила ее прочь, к своему креслу.
Лицо Кристины Августы горело, словно это ей только что дали оплеуху. Она лопатками ощущала обращенные на нее укоризненные взгляды, но держала спину прямо, с достоинством особы королевской крови. За каждым ее шагом следи, Кристина Августа привыкла, не сомневалась, где-то тут притаились агенты брата. Но если на себя она махнула рукой, то Вильгельмина достойна лучшей участи.
— Да что я такого сделала, маменька?
Вильгельмина покорно опустилась на отполированное десятками седалищ кресло, постаралась сосредоточиться на словах прелата.
— Будто сама не знаешь! – Кристина Августа расправила тяжелые складки юбки и, чтобы скрыть волнение, поспешила занять руки молитвенником. – Глазки строишь, пока я забочусь о спасении твоей души? Разве я не говорила тебе, что репутация – главное достоинство девушки? Особенно, в твоем положении.