– Варенька? Это из каковских же? – по-змеиному вытянула шею Павушка. – Что-то я не припомню.
– Немудрено, – тонко улыбнулась ее визави. – Там род хоть и древний, но от нашего мира оторванный, что само по себе удивительно. Ведьмы сильные, но дикие, необученные. Интуитки. Даже инициируются не так как все.
– В смысле? Ты хочешь сказать, что сила в них просыпается не в момент лишения девственности? А когда же? – дождавшись согласного кивка, она подалась вперед.
– А боги ведают, – развела руками Анна. – Иные так и помирают непробужденными, некоторые до седин доживают, а вот Варюша наша в двадцать пять сподобилась, но уж зато раскрылась словно цветочек аленький.
– Скажешь тоже, – не поверила Павлина. – Не бывает такого.
– Зря сомневаешься, – обиделась Анна. – Наша Варя она... Она... Нет, не могу сказать, Павушка. Рано еще. Не настало время.
– Ну все понеслось, расхвасталась, – неодобрительно покачала головой та. – Даже имя раззвонила. Неужто сглазу не боишься?
– Угадала, не боюсь, – Анна перестала веселиться и расправила плечи. – За Варюшей такая силища, что порча и сглаз с нее водицей сбегут да на обидчика переметнутся. К тому же знаю я перед кем можно хвост распускать. Не в обиду тебе, Павлина, будет сказано, – поправилась она под неминающим взглядом приятельницы. – Опять же природа твоя другая. Кстати о ней, о природе с смысле: что там с Ванюшей приключилось? Ты уж расскажи-поведай. Вижу, что тревожит он тебя, – разговор Анны переменился: зажурчал, полился рекой, рождая желание поделиться, раскрыть душу.
И Павлина поддалась, позволила себе заговорить о наболевшем.
– Неудачный он у нас, неприкаянный, – тяжело вздохнула она и снова отвернулась к окну, словно искала помощи у невесомых пушинок. Да где там. Легковесному тополиному бурану дела нет до душевных метаний какой-то там Павлины. Знай себе кружит, радуясь солнцу и лету.
– Ты говори, говори, Павушка, – подбодрила Анна. – Полегче будет.
– А я и говорю, – сдалась та. – Неладно что-то с Ванечкой моим. Все у него как-то не так. Вроде как наособицу. Взять хоть работу. Дело семейное продолжать не стал, старшему на откуп оставил, свою фирму открыл, процветания добился, деньги лопатой гребет, а радости нет. С женитьбой то же самое – девочку, что мать с отцом ему подыскали отверг, выбрал сам. Да кого? Впрочем, ты знаешь...