– Отобьемся, – усмехается Свирский, за суетой моей наблюдая. – Не безрукие, не глупые, всяко управимся.
Говорит навроде как и без колебаний, а сабельку от себя подальше убирать не спешит. Стало быть, подвоха ждет в любую минуту. А чутье на неприятности у Юлиуша многим на зависть, это я уже уяснить успела.
Ужинать мы стали тем, что прикупили на предыдущем постоялом дворе, и даже из комнаты носа не показали. Береженых, как говорится, боги берегут, а небереженых бесы уносят.
Легли спать, не раздеваясь, и то не от стыдливости вовсе, просто удирать, ежели что случится, в одеже всяко сподручней, чем в портках.
– Ладно, Элюшка, – Юлек молвит и свечу тушит. – Утро вечера мудреней. Я чары сторожевые навесил. Если явится кто – в миг подорвемся.
И подорвались.
В час глухой, волчий, когда весь постоялый двор в безмолвии застыл, грохнул кто-то о дверь нашу. Я и безо всяких чар с постели подорвалась, глазами заморгала. Спервоначала даже не разобралась, что да как… А жених мой уже посреди комнаты с сабелькой застыл, магическим светляком тьму разгоняет.
– Кто там? – шепотом у Свирского спрашиваю.
Нареченный плечами пожимает, а сам глаз с двери не сводит, вздыбился как кот дворовый перед дракой.
Снова о дверь чем-то грохнуло со все дури.
Я подошла к Юлиушу, рядом с ним встала. Плечом к плечу всяко поспокойней.
Покосился на меня княжич бывший, хмыкнул с одобрением.
– Не боись, прорвемся, – рыжий мне говорит.
И поверила я. Враль-то Свирский преизрядный, а мне голову дурить не стал бы. Ну… по крайней мере, верить в то хотелось. Как и в то, что сумеем мы ворогам достойный отпор дать.
– Что ж не отворяете, детушки? – за дверью голос хриплый да скрипучий раздался.
Я спервоначала даже и не поняла, кто же явился по души наши. А потом – как поняла!
– Квятковская! – выдохнула я и вздрогнула.
Все ж таки лич – он лич и есть, с тварью немертвой совладать посложней будет, чем с противником с сердцем бьющимся. Не забыла я еще как на капище Свирских Ядвига Радославовна едва нас с женихом в лепешку не размазала.
Правда, по итогу-то размазало как раз ее… Но тут чистое везение.
– Точно не откроем, – буркнул Юлиуш мрачно. – Я ее и живой-то не особо переносил, а уж мертвой…
Открыть-то не откроем, а только надолго ли дверь личиху удержит? Чары мои долго, поди, не продержатся. И что будет, когда ворвется нежить? Уж всяко не здравия Ядвига Радославовна пожелать нам хочет.