– От терроризма до мелкой кражи – ты на пути к исправлению, дорогая.
Голос у мужа остался прежним – глубокий, бархатный, вкрадчивый. Мерзкий характер – тоже без изменений. Мирай даже стало досадно, что на миг посочувствовала ему.
Нашла кому сочувствовать.
Они познакомились, когда Мирай подослали к нему в качестве террористки-смертницы, даже не подозревавшей о своём страшном предназначении. И Алибек был единственным, кто поверил ей. Тогда он ещё умел верить. Поверил и дважды спас от верной смерти.
Но сейчас его доверие стало поводом для сарказма.
Мирай мельком взглянула вперёд: перегородка между водителем и салоном поднята, можно выяснять отношения без помех.
– Не просто кража, а группой лиц по предварительному сговору. Веский повод вспомнить о моём существовании, дорогой?
Взгляд Алибека вспыхнул насмешкой.
– Так вот ради чего всё? Могла просто позвонить, пери, если настолько скучала.
– Я – нет! – потеряв самообладание, яростно зашипела Мирай. – А вот Эси скучала! Считала дни, часы, минуты! Почему ты не оставишь нас в покое?! За что так издеваешься на дочерью?! Не нужна – так дай ей тебя забыть! Какого шайтана звонишь ей, напоминаешь о себе? Думаешь, ей для счастья достаточно изредка слышать голос отца по телефону?
– Мирай, я не мог приехать раньше.
– Конечно, ведь тебе ехать минут двадцать, не меньше. И, наверное, каждый раз, когда ты решаешь выделить собственному ребёнку час своего драгоценного времени, возникает очередная необласканная любовница?
Муж несколько секунд молча смотрел на неё со странным, неподдающимся разгадке выражением глаз, затем вновь отвернулся и, глядя в окно, спокойно согласился:
– Именно. Любовница.
Мирай тоже отвернулась, в противоположную сторону. Она кусала губы, чтобы не дать пролиться злым слезам. Сейчас она уже жалела, что не сдержалась, высказалась, открыла слишком много чувств. Но она так долго копила эту горечь в себе, столько думала бессонными ночами, столько раз её сердце сжималось при ежевечернем вопросе Эси: "А завтра мой папочка приедет?".
И каждый вечер у детской кроватки, слыша в очередной раз преисполненный надеждой вопрос, она ощущала вину перед дочерью и собственное бессилие.
Потому что никогда не могла ответить, приедет ли папа к Эси завтра, послезавтра, через неделю, приедет ли вообще когда-нибудь.