Терпкая, чуть горьковатая сладость растеклась по языку, тут же пробуждая воспоминания, как мы уже сидели вдвоем, разговаривая. Яркое солнечное утро, крепкий запах кофе, вкус шоколада, смех…
Перед глазами тут же промелькнуло радостное лицо Миры тем солнечным утром. Улыбка наслаждения сползла с моих губ, а рука с плиткой безвольно упала на колени… Да как же я так могу сейчас радоваться чему-то и наслаждаться?
— Касс, что случилось? — обеспокоенно подался ко мне магистр.
— Я хочу пойти на похороны, — ответила ему едва слышно, подняв хмурый взгляд.
— Какие похороны? — не понял он меня.
— Я хочу пойти на похороны Миры, — объяснила, понимая, что без разрешения Бриара этого никак не сделать.
Лицо магистр тут же посуровело, хотя во взгляде и виднелось сочувствие.
— Касс, не думаю, что это хорошая идея, — покачал он головой. — По идее, ты даже не должна знать, что девушка погибла. Пойми, это может вызвать подозрения, да и просто опасно.
— Ясно, — пробормотала я, поспешно отворачиваясь к камину, чтобы он не заметил слез в моих глазах. Конечно, я с самого начала понимала, что ответ будет именно таким — моя безопасность важнее какого-то формального прощания. Но я не могла так просто это оставить. Мира единственная, кто остался у Фрона, родных у них больше не было, друзей — лишь прочие сотрудники библиотеки, и стоило представить, что он будет стоять там один… Очередной всхлип мне просто не удалось сдержать.
— Касс, прости, — пробормотал мужчина, тут же оказавшись рядом и сгребая меня в объятия. Притянул меня к себе на колени, заставив уткнуться носом в плечо, и начал укачивать, словно ребенка. — Я придумаю что-нибудь, только, пожалуйста, не плачь
— Я п-п-онимаю, — всхлипывая, судорожно цеплялась я руками за рубашку у него на груди. — П-п-правда п-п-понимаю. Это просто к-к-конфликт в-в-веществ в к-к-крови — нельзя б-б-было мешать в-в-вино с ус-с-спокоительным, — пыталась объясниться и взять себя в руки, но слезы продолжали течь.
— Касс, ну я-то откуда знал. Из нас двоих целитель ты, — гладил он меня по голове, прижимая к себе ближе. И от этого плакать хотелось только сильнее. Не знаю, как долго продолжалась эта моя истерика, но Бриар все стерпел. И мои завывания, и залитую слезами рубашку… Все это время он лишь обнимал меня и обещал, что все станет лучше. Пусть не сразу, но боль утихнет. Я научусь жить с этим, а улыбчивая девочка пусть лучше останется в моей душе светлым воспоминанием, а не горечью потери. Он говорил, что я не виновата, что так сложилась ее судьба, но зато благодаря мне она хотя бы не была одна в этот страшный момент.