Рогнеда выпускала бы «скотинку» и трижды, как и делала сначала — еще по утрам. Но Гедже, после долгой борьбы с собой и нескольких серьезных скандалов с Хрумом, завтраки запретила. Хрум, окончательно обнаглев от вольной небоевой жизни, разожрался на дармовой кормежке так, что теперь любого врага смог бы разве что придавить своей внушительной тушей, а не затоптать или проткнуть клыками, как полагается боевому вепрю. И еще непонятно, кто больше мучился от этого запрета: обиженный Хрум, который теперь до обеда валялся на солнышке с самым несчастным видом и страдательно похрюкивал всем, кто соглашался ему сочувствовать. Или сама Гедже, которая до этого не ссорилась с Хрумом никогда в жизни, с самого детства.
Она и сама вдали от дома непозволительно размякла. Наверное, именно поэтому, застукав как-то утром у загончика Армана с куском белой булки и счастливого до изнеможения Хрума, не стала очень уж сильно буянить. Хрум на радостях отменил свой бойкот и ткнул в живот пятаком так, что, если бы не Арман, валяться бы Гедже от неожиданности в Хрумовой любимой луже, тоже, кстати, наколдованной как-то Арманом.
Теперь они снова ладили: Хрум повизгивал, учуяв ее издали, а стоило подойти ближе, мрачно фыркал и притопывал копытами, будто всем видом показывал, что он еще ого-го и как только случится настоящий бой, ни за что не посрамит ни своего, ни Гедже доброго имени. Только изредка все же угрюмо косился и намекающе всхрюкивал так, что даже и кто-то совсем уж глупый понял бы: «Завтрак дай. Дай завтрак». Гедже держалась стоически, пообещав и себе, и Хруму, что завтраки он получит обратно, когда хоть немного порастрясет лишний жир.
Потрепав Хрума по холке и похлопав по доверчиво подставленному пятаку, Гедже вздохнула. И зря, потому что Олеся, которая на удивление чутко замечала всякое личное и, честно говоря, порой совершенно ненужное, сразу спросила:
— Что такое? — И тут же начала утешать: — Ну подумаешь, еще не отощал, но смотри, уже вон с того боку как будто немножко спал, да и с этого вроде тоже. До осенних бравых форм, конечно, пока далековато, но привес слегка согнал. Красавчик! В меру упитанный и в полном расцвете сил!
Гедже снова вздохнула. Нет, медленные результаты свинской диеты были тут совсем ни при чем. Просто где-то в предательском уголке сердца жила надежда, что они застанут здесь не только Хрума. А кое-кого еще, с булками и лужами. Но можно даже без луж и булок, все равно Гедже была бы ему рада. Теперь надежда сменилась разочарованием, оттого и вздыхалось.