Орал Прист долго. Припомнил мне и первый репортаж из сиротского приюта, в котором я, наивная, все обнаруженные проблемы перечислила. Откуда же мне было знать, что попечительницей заведения являлась мать юного гениального архитектора, она же сестра городского главы? И выставку картин, что я расписала в самых радужных тонах, чего делать никак не стоило, поскольку художником оказался зять того самого оппозиционера, владельца «Сплетника». И что с того, что мне лично его работы понравились? Если личное мнение корреспондента идет вразрез с официальной политикой издательства, то оное мнение лучше при себе держать. Правда, Прист выразился иначе, посоветовав весьма конкретно и подробно, как с таким мнением поступать должно. И вот теперь я провалила третье задание!
Наконец, редактор выдохся, отер лысину платочком с подозрительными какими-то пятнами и повалился в кресло.
– Значит, так, Арабелла Дрейк! – выдохнул он. – Даю тебе последний шанс. Не справишься – сама виновата. Вылетишь из редакции со свистом. Гарантирую.
* * *
– Сильно злился? – спросила хорошенькая смешливая Вероника, забавно округлив глаза.
Тонкие пальчики порхали над клавиатурой печатной машинки, весело подпрыгивали светлые кудряшки надо лбом. Вероника числилась в штате редакции секретарем, а по сути являлась справочным бюро и незаменимым помощником при любых сложностях. В недрах ящиков ее стола обнаруживались подлинные залежи сокровищ: ножницы, иголка с нитками, пилочка для ногтей, целый склад лекарств, пакетики с изюмом и орешками и прочие необходимые мелочи. Она знала все и обо всех, но знаниями своими делиться не спешила, чем снискала всеобщее молчаливое уважение. Несмотря на то, что Вероника отметила в прошлом году тридцатилетие, окружающие воспринимали ее совсем юной девушкой, а в этом, знаете ли, тоже имеется своя магия.
– Сильно, – со вздохом подтвердила я. – Орал вот.
Вероника сочувственно кивнула.
– Да, я через дверь слышала.
И на упомянутую дверь покосилась. Толстая, массивная, табличкой позолоченной украшенная. Через такую что-либо расслышать затруднительно.
– Может, капелек каких дашь? – робко попросила я. – Успокоительных.
Вероника улыбнулась заговорщицки.
– У меня кое-что получше есть. Вот! Шоколадка! И кофе сварю, хочешь?
Кофе хотелось. И шоколадку тоже. И как-то припомнилось сразу, что позавтракать я не успела, торопилась выйти из дома, чтобы в первых рядах зрителей оказаться. А уже время обеда, и почти прошло оно.