Пожалуй, спрашивать, нет ли тут чистого женского платья, чтобы переодеться, не имеет смысла – едва ли в доме у калеки таковое найдется. Впрочем, соседка ведь случайно упомянула его жену...
Хотя нет. На месте жены калеки-убийцы она бы точно забрала вещи из этого клоповника.
– В углу комнаты. Мойся, не стесняйся. Но помни, что за воду уплачено, и вовсе не тобой.
Губы Иннары расплылись в дурацкой улыбке. Надо же, этот Гур-Кемаль уже начинает ей нравиться.
Совсем немножко, впрочем. Совсем. Немножко.
В единственной комнате, как и в кухне, царил полумрак – крошечное окно закрывала плотная занавеска. Но купальню найти не составило труда, и сюда как раз заглядывал солнечный свет из оконца под самым потолком. Интересно, заглядывает ли в него кто-нибудь еще, кроме солнечного света?
Будучи человеком вежливым и понимающим, мылась Иннара экономно. Просто смачивала тряпицу в чаше, куда нацедила воды из подвешенного к потолку бочонка, и тщательно обтирала все тело, вспотевшее и неприятно липкое после суток беготни от ищеек. Как смогла, оттерла засохшие капли крови с шелкового покрывала. Стало полегче, и жизнь перестала казаться настолько бесполезной, чтобы ее вот так, запросто… стилетом.
Она любовно погладила лезвие с остатками засохшей крови, обтерла ветошью. Не хотелось бы, конечно, но вдруг оно ей однажды еще раз послужит?
Облачившись в нижнее платье, Иннара поправила за краем ворота болтавшееся на шнурке золотое кольцо, спрятала руку со стилетом за спиной и выглянула в узкий коридор, сразу встретившись глазами с истребителем гончих псов и вареных моллюсков.
То есть, с калекой. То есть, с рабовладельцем. То есть, с Гур-Кемалем, или как его там.
– А кровать где?
– Все там же. В комнате.
Она с подозрением прищурилась.
– Одна?
– Разумеется, одна. Вторую там все равно некуда поставить.
Ее взгляд стал совсем уж враждебным. Во всяком случае, она на это надеялась.
– А ты?
– Лягу здесь, на лавке.
Иннара какое-то время поразмышляла над этим ответом, прикидывая в уме длину лавки и рост ее владельца. Цифры сходились с трудом.
– А постель?
Он равнодушно дернул плечом.
– Мне не привыкать.
– Ладно. Но на всякий случай помни: у меня есть стилет.
Он прыснул со смеху, и темно-карие глаза его заискрились весельем. Иннаре стало даже немножко обидно: в конце концов, на этот стилет она возлагала большие надежды. Потому что амулет неуязвимости по-прежнему казался весьма сомнительным приобретением.