Есть еще средний брат — Мирослав. Это он служит в армии и получает награды. Он разведчик, ходит под командованием жениха Вероники. Недавно ему пожаловали титул маркиза, что стало большим поводом для праздника в семье. Появляется Мирослав дома редко и ненадолго. Боюсь, наша встреча неизбежна.
Младший сын — Олег, ему недавно стукнуло девятнадцать. Парень оканчивает институт магического права. Отличник и еще одна гордость семьи.
Вскоре все сундуки погрузили и привязали, карета была готова тронуться в путь. Я чуть ли не бегом рванула к ней. Рядом на рыжих лошадях гарцевали пять бравых всадников — моя охрана.
— Вероника! — окликнул меня голос, который я надеялась уже не услышу. Кажется, Виктор решил, что настала его очередь кинуть мне парочку наставлений. Скрипнув зубами, заставила себя остаться стоять возле распахнутой кареты.
— Да? — повернулась к нему с усталой улыбкой. Крепись, Виолетта, осталось совсем чуть-чуть.
Виктор сжал мои плечи, наклонил голову, заглядывая в глаза. Взгляд жесткий, без капельки тепла. Наклонился к уху и заговорил тихо, но жестко, чеканя каждое слово:
— Если будет хоть одна нелицеприятная выходка порочащая семью, я, как будущий глава рода, выкину тебя прочь. Отлучу от семьи. И тогда тебе не только свадьба с герцогом не светит, но и даже мелкий баронишка не глянет в твою сторону. Не будет ни денег, ни семьи, ни восхищенных взглядов. Даже твоя красота не поможет тебе. Ты меня поняла?
Я сглотнула. Стало страшно. Я отчего-то не сомневалась в правдивости его слов. Но разве он имеет право так поступить? Вдруг это лишь угроза?
— Да, поняла, — ответила ему, отведя глаза в сторону. Как же неприятно!
Еще раз сжав мои плечи, Виктор кивнул охранникам и широким шагом направился в особняк. Я же нырнула в нутро кареты. Конечно, меня не удивили такие проводы, но было крайне противно всё это выслушивать. Карета тронулась, увозя подальше от Романзанских. Я бросила последний взгляд на трехэтажный особняк, красиво оплетенный красными розами, и резко задернула шторку.
— Как Вы себя чувствуете, Ваше сиятельство? Сильно печалитесь? — на грани слышимости спросила Лета, с опущенными к долу глазами.
Я заскрежетала зубами.
— Нормально всё!
Получилось грубо и Лета больше не стала лезть в душу. А мне стало очень стыдно. Она ведь не виновата, что я всю неделю на нервах.