Советы его не помогут, друзья:
Целую ложку добавлю вранья.
Я почувствовала себя самым настоящим детективом, столкнувшимся с тайной. Может, конечно, стихи были инструкцией к поискам игрушечного клада, но даже это любопытно. Возможно, что разгадку нужно искать в личности автора? Сегодня я уже брала в руки биографию человека, благодаря которому в Хемброке появились съедобные замки и, если верить титульным листам, идея написания первых леденцово-пряничных историй. Бёдвейг не успела убрать эту книгу на место, так что я подхватила жизнеописание отца-основателя с её стола.
В школе мы все изучали историю родного городка, и я даже сейчас без особого труда вспомнила основные вехи на жизненном пути Густава Олейнсона. Он был гениальным артефактором, который придумал, как сделать съедобные дворцы. Точнее, как соединить два непрерывно работающих кондитерских цеха со стенами, полами и потолками двух строений особо вычурной формы.
Зачем ему понадобилось писать сказочные стихи, тоже было более-менее понятно. Густав не только организовал градообразующее предприятие, он разобрался и в законах маркетинга, привлекая всё новых и новых посетителей любыми возможными способами, а книги в те времена были идеальным вариантом: их было мало. Книжечку, которую посетитель получал бесплатно вместе со входным билетом, потом зачитывали до дыр дети соседей и друзей, а популярность съедобных замков росла как на дрожжах.
Но зачем он вставлял в свои истории четверостишия с указаниями на спрятанные сокровища? И что это были за сокровища? Я только собралась углубиться в биографию гения, но тут Бёдвейг объявила о конце рабочего дня.
Нужно было убрать книги в хранение, и я заторопилась. Хорошо, если друзья придут пораньше и догадаются зайти погреться в ещё открытую библиотеку. А если нет?
Но я зря переживала. Первым на встречу явился Расмус, а он никогда не страдал нехваткой сообразительности. Правда, Бёдвейг была недовольна, но недолго. Мы вышли на улицу, она заперла дверь и ушла с очень неодобрительным видом.
– Руни, если этот маг тебя обидел, только скажи, – едва мы остались одни, объявил Расмус. – Не посмотрю, что он из столицы.
– Нет, – успокоила я. – Пришлось за ним проследить, знаешь ли, так что это он вправе обижаться.
– Зачем? – насторожился Расмус.
– Я же его подозревала, – объяснила я.